В выходной с утра отправился в пригород Каира: на автобусе доехал до конечной остановки, а там уже шел по змеевидным улочкам и спрашивал у местных жителей дорогу. Его дом оказался недалеко от плато на небольшом холме. Я совсем не жалел, что не поехал на машине: во-первых, все равно пришлось идти пешком несколько кварталов из-за изрытого ямами асфальта, во-вторых, отсюда открывался потрясающий вид на пирамиды. Собравшись духом, постучался. Дверь открыла симпатичная девушка, скорее всего, внучка.
— Здесь живет Рашид Фархази? — спросил у нее.
— Да. Это мой дедушка, — девушка сделала шаг назад, — только он с чужими не хочет разговаривать.
— Передайте ему, что пришел Сахемхет. Мне нужна его помощь.
— Хорошо, — она ушла.
Провел в ожидании минут десять. Собрался уходить, как распахнулась дверь, и вышедший на улицу старик громко воскликнул:
— Всемогущая Исида! Глазам своим не верю! Сахемхет Аджари собственной персоной!
Я был немедленно заключен в крепкие объятия и только после этого радушно приглашен в дом.
— Уже и не надеялся снова увидеть тебя, — со слезами на глазах произнес Рашид. — Какими судьбами ты оказался здесь и навестил своего старого учителя-экскурсовода?
— Приехал в Каир по просьбе доктора Хавасса, да так и остался.
— Хавасса? — в недоумении переспросил араб. — Да он тебя ненавидел, как Сет Гора!
— На самом деле, любил и заботился.
— Выдворил из родной страны — это так он позаботился об осиротевшем парне?
— Я научился быть независимым и сильным, защитил ученую степень профессора. Сейчас занимаю пост главы Службы древностей Египта. Он указал путь, по которому я смогу беспрепятственно достичь своей цели.
— Ты занял его место? — глаза Рашида округлились, пальцы вцепились в подлокотники старого кресла, в котором он сидел. — Нет! Чтобы Захия… Почему именно ты? Не так… Кто ты, чтобы такой человек, как Хавасс, несгибаемый и упертый, вот так без боя отдал мир, который является смыслом его жизни? Откуда ты здесь?
— Я тот… — решил открыть правду человеку, которого знал много лет. — Я тот, кому по праву наследования принадлежит эта страна — принц Сахемхет Неферефкара Хор Ахет, младший сын фараона Шепсескафа. Это меня нашли Стефания и Джон в гробнице Птаххетепа, где в глубоком сне я провел больше четырех тысяч лет. И доктор Хавасс в курсе всего этого.
— Теперь я понимаю, откуда такое необычное произношение и незнание разговорного арабского, хотя, во всех документах говорилось, что ты египтянин. Сколько раз спрашивал Стефанию, но она никогда не отвечала на вопросы о тебе. Ты ее сын — и все! — старый экскурсовод постепенно приходил в себя от сказанного мной. — Ты же свободно говоришь на языке Древнего царства? Не дай этому языку умереть во второй раз. Иероглифы — всего лишь картинки, они сами не зазвучат. Научи своих детей не только писать и читать, но и разговаривать.
— У меня пока нет детей, да и жены тоже.
— Еще один дурак, помешанный на науке! — воскликнул он, хватаясь руками за голову. — Старость не за горами! Смотришь на Аджари и Брайтона? А что от них осталось? А что останется от Захии? Ничего! Пустота! Думай, пока еще молод!
Я только вздохнул в ответ, осознавая, что любовь к Эмилии за целый год не погасла, а стала еще сильнее. Но помнит ли она меня?
— Расскажи что-нибудь на древнеегипетском, — попросил Рашид, явно желая сменить тему разговора, — что тебе нравится: сказку, гимн богам или банальную опись подношений. Не важно что, просто хочу услышать этот язык. Порадуй старика…
— Хорошо. Это будет сказка, которую я слышал от своего учителя в храме Тота, где прожил семь лет. Поучительная история о молодом царе и старом мудреце.
Экскурсовод устроился поудобнее в кресле, приготовившись слушать, я же сел рядом на табурет и облокотился на стол. Впервые за столько лет говорил на родном языке, вслушиваясь в мелодичное звучание каждого слова. На самом деле, северный диалект, на котором я разговаривал, был сложным по произношению, изобилуя большим количеством гласных. Южный же, напротив, был резче и жестче, похожий на современное прочтение иероглифов. Царь Джесеру первым провел реформу письменности по причине универсализации общения между двумя частями страны, а, точнее, между собой и советником Имхотепом, по сути, управлявшим страной, пока Владыка Обеих Земель усмирял непокорных внутри страны и за ее пределами. Сам фараон был родом из дельты Нила, в то время как «великий архитектор», незаурядный, умный, но очень упрямый, вырос в местности, которая находится рядом с современным Асуаном. Видимо, царь настолько его ценил, что предпочел изменить под него свой мир, чем найти замену. Вместе они работали над символами: их начертанием, емкостью, смыслом и звучанием: исчезло множество знаков, обозначавших гласные, добавились детерминативы. Читать и писать стало проще и северянину, и южанину, но говорить… А разве языку документов и писем нужна речь? Возможно, на облик иероглифов повлияло нахождение Джесеру той самой библиотеки Древних и работой с дисками, иначе как можно объяснить такое сходство знаков, пусть и с другим смыслом. Все папирусы были переписаны заново, поэтому даже в храмовой библиотеке мне не попадались тексты, начертанные до правления Джесеру. По сути, два человека создали новый официальный бюрократический язык, который стал визитной карточкой Египта на три тысячелетия. Разговорный старый диалект я еще застал: дома и в храме говорили на нем, но старая письменность была безвозвратно потеряна уже в то время. Эту информацию я почерпнул из папирусов в храме Тота. Но историю переписать не проблема, как и внушить ее народу. На этом основании можно выдвинуть еще одну версию, банальную, но имеющую право на существование и основанную на обнаружении царем библиотеки с дисками: иероглифика — язык Древних богов, и тот, кто им пользуется — подобен им. Царь не знал прежнего звучания, но это ему и не нужно было. Символы подобрали под уже существовавший язык, внесли коррективы в написание и произношение. Так Древний Египет вновь стал страной, где жили боги в лице их живого представителя — Владыки Обеих Земель. Новое письмо, как и речь, повсеместно вытесняли прежние диалекты благодаря большому количеству школ, а прежний диалект просуществовал еще пару веков только в домашнем обиходе в дельте Нила.