— Разумно. А когда завершили стройку, какая она была?
— Когда пирамиду закончили, то с макушки до основания обмазали стены илом с толченой соломой для гладкости и выкрасили разведенным в воде перемолотым известняком. Я сам видел остатки штукатурки и краски, много обвалилось за десятилетия. И ты правильно мыслишь: десяткам тысяч рабочих не место на стройке.
— Тогда я и заметила ржавчину на плато, только приняла за остатки орудий, которыми арабы пробивали ходы. Но глупо как-то бросать инструменты из железа в таком количестве… А Древние почему-то бросили, — вздохнула Эмилия.
— Гиза была провалом их грандиозных планов, — уточнил я. — На маленькой ошиблись с материалом для облицовки, в большой треснуло перекрытие потолка главного помещения, а средняя была полностью достроена, только выход энергии небольшой. До этих пирамид были две с т-образной камерой, тоже неудачные. Блоки с них пустили на близлежащие стройки. Проанализировав ошибки, строители ушли в Мейдум и Дахшур, бросив на плато все, что не могли и не хотели брать с собой. Паровые машины остались — вода Дахшуре далеко. Старые краны разбирать и тащить — проще новые собрать на месте. Там Древним больше повезло… Ломаная — вершина их творений.
— Сфинкса тоже они изваяли?
— Нет. Те, кто были до них, — задумался, пытаясь сосредоточиться на мелькавших в голове гипотезах. — Прости, запутался в своих мыслях. Его сделали до потопа или после? Если до, тогда понятно, почему незаконченный храм в Гизе распилили и пустили на строения. Я ошибался, когда рассказывал Джону свою версию…
— Уметь признавать ошибки — это лучшее качество в ученом, но не у всех оно есть. Как-нибудь соберешься и изложишь в научном труде версии и факты.
— Я люблю тебя! — нежно поцеловал свою супругу. — Вернемся к гостям? Наши полчаса истекли.
Протянул руку и помог Эмилии подняться. Бросив взгляд на пенившиеся под носом парохода нильские воды, мы вернулись в «тронный зал», полный гостей. Какая же свадьба без молодоженов?
Снова зазвучали поздравления и пожелания долгих лет, любви, здоровья. Директор музея рассказал древнеегипетскую сказку о Хуфу и чародее. Эстафету подхватили экскурсоводы, передав ее сотрудникам лаборатории и Службы древностей. Когда очередь дошла до меня, Рашид встал и попросил рассказать его любимую сказку о молодом фараоне и мудреце на моем родном языке. И снова зал наполнился звуками уничтоженного красивого северного диалекта. Я знал, что даже профессиональные переводчики ничего не понимали из сказанного и просто наслаждались звучанием слов. Закончив на древнеегипетском, повторил сказку уже на арабском, и затем лично для Эмилии на английском, чем вызвал восхищение у гостей как знаток языков.
За поздравлениями в наш адрес и увлекательными беседами, я не заметил, как пароход лег на обратный курс, как опустились быстрые южные сумерки и «тронный зал» наполнился светом сотен электрических лампочек.
Судно пришвартовалось к пристани. На нижней палубе мы прощались с каждым гостем, выслушивали последние поздравления. Приглашенные покидали корабль, уезжали на заказанных Эмилией машинах. Пожелав всего хорошего Рашиду и его внучке, мы остались одни, не считая троих матросов и капитана на борту.
— Я, правда, хотел такую свадьбу.
— Только скромность не позволила признаться в этом сразу, — рассмеялась она.
К пристани подъехал автомобиль. Из него вылезли трое мужчин и женщина. В полумраке их лица невозможно было разглядеть, но, когда они подошли ближе и оказались в свете ламп, Эмилия напряглась и с силой сжала мою ладонь. Одного из незваных гостей я уже знал.
— Кто это? — спросил ее, хотя ответ был очевиден.
— Бывший муж, отец, мать и ее модный советчик, — со злостью в голосе ответила она. — Точно не поздравлять приехали.
Сняв корону и распустив волосы по плечам, я спустился по трапу на берег, подошел вплотную к визитерам. На их лицах были гримасы отвращения вместо счастливых улыбок.
— Что я вам говорил, — заискивающе пробормотал стилист. — Безродный мальчишка! Не чета вам…
Оборвав лживую речь наглеца, пытавшегося сорвать свадьбу, я медленно произнес на классическом английском языке:
— Позвольте представиться, профессор Британской академии наук, глава Службы древностей Египта, младший сын фараона Шепсескафа — Сахемхет Аджари. И, если говорить о возрасте, я старше своей супруги Эмилии Аджари-Карнарвон.