Посещая музеи по работе, рассматривая фотографии, я пришел к неутешительному выводу: львиная доля артефактов из Ахетатона — подделки, уродливые подделки людьми, не знавшими культурные и религиозные традиции моего мира. Даже известный бюст царицы — отвратительный новодел. В египетском миропорядке любая статуя человека может стать после его смерти вместилищем души. Душе нужно полноценное изваяние-тело, а не падающая без подпорок одноглазая голова. Скульптор всегда вставлял глаза до покраски, чтобы, в случае неаккуратной работы, исправить огрехи и спрятать их под красочным слоем. А здесь… глаз не выпал. Его не было изначально. Качественно выполнено только лицо, остальное же — грубая халтура, покрытая разведенным в воде пигментом. Изваяние — не достойное царицы!
Во времена Борхарда было известно римское искусство, а не египетское Нового царства. Бюст — римская вещь; в каждой амарнской голове прослеживается греко-римский стиль. Борхард нашел любимую статую Эхнатона, и ремесленники наштамповали десятки уродливых обломков ради прибыли… Это звучит глупо, что жители бросили все связанное с фараоном-еретиком и вернулись в Фивы. Древний египтянин может оставить ветхую посуду, утварь, но свое изображение всегда заберет с собой, как одежду и дорогие вещи. Это часть его души, мировоззрения. Я сомневаюсь, что на полтора десятилетия так кардинально могло измениться искусство в моем консервативном мире, а потом вернуться на круги своя, как ни в чем не бывало. Любое новшество, особенно, если его любит царь, будет принято и размножено ремесленниками. Кубические статуи по облику и подобию Сфинкса Среднего царства наводнили страну того времени, а такой бюст Нефертити единственный, гипсовые отливки голов — только царской семьи. Не верю!
Есть еще очень интересная голова из известняка от статуи Нахтмина, жившего при Тутанхамоне и последующих правителях. Идеально отполированное лицо (с отбитым уже после носом) с оставшимися следами разметки; парик же низкого качества исполнения. Но что привлекло мое внимание — глаза, один в один, как у бюста Нефертити, только нарисованные, законченный правый и слегка недоделанный левый, идентично выведены краской брови. Словно делал один мастер не тридцать с лишним веков назад, а начала двадцатого века нашей эры.
Это было «лирическое отступление», как говорят англичане. Пора вернуться к Сфинксу. Почему он «допотопный», а не «послепотопный», хотя он смотрит прямо, глаза подведены, брови очерчены?
Да, вживую сходства не видно, ибо оба памятника на огромном расстоянии. Тогда в ход пошли фотографии профилей. При совмещении по основным точкам есть большое совпадение, но не полное. Почему? Разный размер, разный материал, разные мастера. Также Сфинкс и колоссы смотрят на восток, они расположены с небольшой погрешностью на оси север-юг.
Тогда вопрос: «Сфинкс — это оставшаяся часть такого же храма или незавершенный самостоятельный колосс?» Я склоняюсь к первому варианту, и причин для этого несколько:
— во-первых, если изучить снимки района Сфинкса, видно, что построенные перед ним сооружения находятся в искусственной нише, словно фасад храма строители изначально хотели заглубить не менее чем на десять метров в недостаточную по высоте скальную породу. К сооружениям ведет плавный искусственный спуск. Если сравнить ширину платков Сфинкса и колоссов, то их соотношение будет почти такое же, как у ширины всего фасада в Абу-Симбел к нише на плато Гиза;
— во-вторых, вытесать именно эту голову Сфинкса с нужным наклоном помешала особенность известняка. Предполагаю, что все колоссы были намечены в формате храма в Абу-Симбел, но потом переразмечены в новый «прямосмотрящий» формат в угоду правого лица, чтобы «оно было одинаково сделано из камня одного качества». Вполне допускаю, что именно в районе последней головы слой качественного известняка был самым тонким, а слой крошившегося имел наивысшую точку во всем сооружении;