Под размеренное покачивание «Солнечной барки» и поток разнообразных мыслей глаза сами закрылись. «Завтрак подождет», — подумал я и снова погрузился в сон.
Впервые за последние три месяца так сладко выспался. В каюте часов не оказалось, хотя, видел их раньше на письменном столе. Эмилии тоже не было. Я вышел на палубу. Солнце сияло в зените, слепило глаза, отражаясь в спокойных водах Нила. Паруса были убраны, колеса не шлепали по воде. «Солнечная барка Сахемхета» беззвучно скользила по синеватой глади вниз по течению, подгоняемая бьющим в корпус южным ветром. Меня окружала приятная тишина, в которой я слышал птиц, кричащих в зарослях тростника, голоса, доносящиеся с берега, шум машин с автомагистрали на западном берегу. Облокотившись на перила, смотрел в затянутую жарким маревом даль, оканчивающуюся едва заметной неровной полосой низких гор.
— Завтрак подан, мой фараон.
Голос жены внезапно прозвучал за спиной. Я инстинктивно вздрогнул, обернулся. Классическое древнеегипетское платье обтягивало ее стройную фигуру, волосы, выбившиеся из пучка, развевались от несильных порывов.
— Скорее, уже обед, — уточнил я.
— Или почти «файф о клок», — рассмеялась она и, взяв меня за руку, потянула в сторону носа парохода.
Под импровизированным навесом, сделанного из паруса, стояли, как и вчера, два инжироподобных кресла и столик.
— Выбор небольшой, — вздохнула Эмилия, — я не рассчитывала, что останемся здесь до вечера. Чай, немного выпечки и сладостей…
— Для нас хватит, а команда пообедала?
— Не знаю…
Я помнил, что во время нашего с Птаххетепом речного путешествия к библиотеке капитан каждые два-три часа устраивал небольшой прием пищи для наемных гребцов и рулевого, сменяя его у весла на корме.
— Почему так? — спросил учителя.
— Этот человек заботится о своих работниках. Голодные люди — слабые для физического труда. Им нужно часто понемногу питаться и отдыхать, тогда они сделают много и хорошо. Видишь, сколько мы уже проплыли.
То же происходило на раскопках под руководством Стефании: большого перерыва могло и не быть, но маленькие были каждый час.
Быстро поднявшись на мостик, задал такой же вопрос по питанию капитану. И, хотя тот ответил утвердительно, я засомневался в искренности его слов.
— У первого большого селения причаливаем! — отдал приказ. — Обедаем и только тогда плывем дальше.
Капитан молча согласился, да и я не принял бы возражений. Вернувшись под навес, озвучил свои планы Эмилии, которые она с радостью поддержала.
Я стоял на носу с биноклем, высматривал по обе стороны реки деревни и причал.
— Этим ты и отличаешься от других руководителей… — тихо произнесла супруга. — Жаль, что в Европе подобное внимание сейчас не ценится.
— К счастью, здесь сохранились такие понятия, как гостеприимство, радушие, забота, уважение. Сыграть свадьбу в Египте было правильным решением… — не договорив, резко развернулся к капитанскому мостику и крикнул: — Деревня по левому борту, швартуемся.
Эмилия, не говоря ни слова, быстро переоделась в классическое свадебное платье, чтобы соответствовать моему парадному облику и местным обычаям (древнеегипетский наряд, открытый и облегающий, мог вызвать недовольство жителей, а скандалов в такой день не хотелось). В сопровождении команды мы сошли на берег в поисках местного «кафе». Нас тут же окружили дети, громко восхищающиеся красотой невесты. С такой шумной свитой мы добрались до небольшой закусочной для туристов. Плов, поджаренные на открытом огне овощи и горячие лепешки прекрасно утолили голод, а душистый травяной чай — жажду. Дети ждали нас во дворе, но один из них незаметно пробрался внутрь закусочной и, прячась за столом от хозяина, протянул супруге небольшую, завернутую в ткань, вещицу.
— Подарок в этот день самой красивой женщине, что придет в деревню! У нас такой тайный обычай, только взрослым не говорите, — прошептал он и исчез так же быстро, как и появился, что Эмилия не успела поблагодарить его.