Священник замолчал, задумавшись, будто решая для себя, стоит ли нам еще что-то говорить и добавил:
– Он нелюдим и такое прозвище заработал благодаря тому, что даже оказывая маломальскую помощь кому-то из жителей постоянно пытается убедить, что жить в селе плохо, место тут нехорошее и в своих бедах виноваты сами селяне. Он даже предлагал одним погорельцам денег за то, что бы они просто уехали их деревни. Жить в деревне и настолько ее не любить может только нехороший человек. Все кому он помогал, в итоге уезжали из деревни, отдавая ему свои вотчины. Их дома он показательно разрушал, запрещая там кому-либо селиться. Кто-то из поселян обозвал его мразью, вот оно и прижилось.
Такие новости совсем не обрадовали нас, но пообещав Маркусу, мы решили довести начатое дело до конца и отправились к дому на окраине.
Чем дальше мы шли по деревне, тем настороженнее взгляды нас сопровождали. Люди опасливо косились со своих дворов, дети убегали и рассматривали нас в дыры заборов, боясь высунуться. А мы продолжали шагать.
Когда подошли к дому, оказалось, что в нем нет ничего примечательного. Никаких черных воронов на крыше, никакого заросшего травой и чертополохом двора, все чисто убрано и обжито.
Мы подошли ко двору и постучав в ворота, крикнули хозяину дома, чтоб себя обозначить. Собаки во дворе не было, и это меня уже насторожило. В памяти еще живы воспоминания о встрече с оборотнем.
Из дома вышел большой и мрачный бородатый мужичина. Он был одет в длинную серую рубаху на выпуск. Вид дополнял большой черный пояс, за который был заткнут грозный на вид топор. Откровенно скажу, дядька выглядел угрожающе и мрачно.
Он подошел к воротам и остановился возле них.
– День добрый, путники, легкого пути вам. Что привело вас ко мне, что нужно вам от местного изгоя? Или мои односельчане пожадничали вам ведром воды? – угрюмо произнес он.
Вступление, конечно, было так себе, и симпатии к дядьке оно не вызвало. Его мрачность и какая-то темнота, которая казалось его окружала, играли против него. В какой-то момент, нам всем одновременно захотелось попрощаться и продолжить свой путь.
Гном, который внимательно и придирчиво рассматривал мужика, поднял руку.
– И ты будь здрав, Трилл. Мы принесли весточку от малыша, которого зовут Кир. И благодарность тебе просил передать его наставник, – совсем буднично ответил он.
Дядька вздрогнул от этих слов и не мешкая ни секунды открыл ворота махая рукой приглашая заходить.
– Значит малыш все таки выжил и добрался в город. Я переживал за него. Как он там? Подрос немного? Чем занимается? – спрашивал Трилл, а это был именно он.
Видно было, как искренне он переживал за Кира и как живо среагировал на упоминание о мальчишке.
Угрюмый дядька в глазах которого появилось тепло, провел нас в дом и извинившись за отсутствие пирогов посадил всех в комнате, угостил хорошим чаем с малиновым вареньем. Рассказывая свои истории мы увидели как этот замкнутый, хмурый человек преобразился, раскрылся и уже через полчаса наших посиделок смеялся от души. Гном выкладывался по полной вкручивая и порой придумывая смешные и глупые моменты наших похождений, вовсю веселя хозяина дома. Так мы проболтали до вечера.
Хельга взяла на себя роль хозяйки кухни и периодически спрашивая что-то у Трилла копошилась, готовя ужин на всю компанию. Благо продуктов у нас было с избытком.
Поужинав и вдоволь наговорившись, в определенный момент наступила пауза и Трилл, возвышаясь над нами большой и хмурой горой, сказал:
– Ну, официальная часть закончена. Полагаю вас интересуют совершенно другие вопросы. Расскажу вам, как мы познакомились с мальчиком, которого вы знаете как Кира… Начну издалека. По молодости я подвязывался работать в страже нашей столицы и отдал службе много лет, был десятником, а потом и сотником. И однажды я понял, что жить бобылем без жены и детей мне не хочется. Денег всех не заработаешь, а старость приближается. Собравшись в один момент, я получив расчет и взяв хорошую женщину с собой, такую же одинокую, уехали в эту деревню. Мы осели, построили этот дом и зажили счастливо ожидая пополнения. Но существовал один очень важный нюанс о котором я узнал уже потом.