– Вот и новое дельце подоспело, господин барон. Я уверен, что оно нас очень заинтересует и к тому же позабавит церковь и инквизицию. Если им конечно станет о нем известно.
Гор оценил наши недоуменные лица.
– Друзья мои, я представлял нечто подобное, но и близко не думал, что именно такой исход возможен, – еще более непонятно сказал гном.
Он продолжал тянуть паузу и я уже насупился от этого театра одного актера, а барон не выдержал.
– Уточните, достопочтенный гном, что вы имеете ввиду.
А Гор максимально раздувая щеки продолжил:
– Мой друг архивариус и знаток истории Маркус написал ответ. Он внимательно и досконально изучил, что собой представляют пергаментные письма, столь щедро подаренные нам господином бароном.
Кивнул в сторону вельможи и выдержав паузу продолжил.
– Данные письма, не что иное, как часть переписки того, кого в нашем мире привыкли все называть Забытым.
Я присел на стул, благо он оказался совсем рядом. Думаю, что это известие простило бы мне даже падение в обморок. Поверьте, встретить записки Забытого, того кем пугают и проклинают, имя которого подвержено запрету, а память забвению дорогого стоит. Это просто невероятно.
Первая мысль которая влетела в мою голову была об инквизиции. Церковные ищейки узнав о таком раритете, с удовольствием отправят на костер не только записки, но и нас, державших их в руках. И мне кажется такая же мысль возникла у молодого барона. Он начал судорожно потирать лоб, а гном рассмеялся.
– Не нервничайте, друзья мои, об этих записках знаем только мы с вами и Маркус. В его молчании, по известным причинам, я уверен. Так что давайте рассуждать спокойно – это наша тайна и известна она только нам.
Мы одновременно с бароном выдохнули и он спросил:
– Почему же архивариус будет молчать, что тому причиной? Молчат только мертвые.
На что гном загадочно рассмеялся.
– Сэр Артус, вы близки к истине, – Гор кивнул мне головой.
Кажется барон расценил это как утверждение, что лишнего свидетеля скоро уберут, а мы не стали его ни в чем разубеждать.
По итогам разговора было принято решение, собираться и отправляться в имение графа в самые короткие сроки.
По официальной версии нашей деятельности будем настраивать работу хозяйственной части имения, а также оказывать содействие возникшей проблеме борьбы с сиренами, оккупировавшими самую удобную бухту баронского удела. А по неофициальной – искать другие письма и упоминания о Забытом, держа рот на замке и не вводя никого в курс этого дела.
Я переспросил: – А что это за история с сиренами? Вы раньше не упоминали о них.
Барон удивился, так-как эта история известна практически всем на югах. Но с удовольствием рассказал.
– В бухте, которая относится к моей вотчине и использовалась как стоянка и перевалочная база для судов, много лет назад, внезапно, поселились сирены. Они в первую очередь захватили все корабли, которые стояли в бухте, завлекли своими песнями и утопили моряков. А потом, оценив привлекательность, месторасположения, песок и чистоту вокруг, решили тут остаться. Многие воины и всякого рода авантюристы подвязывались выгнать их из бухты. Использовали различные методы, но без толку.
Сирены не ввязываясь в открытый бой уходили в гроты или ныряли в глубину. Через некоторое время тихонько возвращались обратно и своими песнями завлекали моряков в воду. Топили последних и опять захватывали облюбованную бухту. Я не готов сказать, сколько это противостояние длится, наверное лет сто, а может быть и больше.
Решили, что барон отправится в имение первым и будет дожидаеться нас. Мы же, как только соберемся, отправимся к нему. Гном еще раз настоял, чтобы расследование по поводу записей происходило в глубокой тайне, потому что в случае обнародования этих документов, наша жизнь не будет стоить и ломанного гроша. А инквизиция, как я уже успел убедиться, имеет везде глаза и уши.
Вернувшись домой, я с нетерпением спросил у гнома:
– Гор, что еще было в бандероли присланной Маркусом?
Тот, засмеявшись ответил: