Герцог, сославшись на усталость, отправился к себе в опочивальню, предусмотрительно выделенную ему бароном. А мы с Титутсом, растущие организмы, как обычно побежали подкрепиться.
Не прошло и получаса, как появился запыхавшийся Гор. Он уже успел забежать к барону и прихватить из большого зала оставленные мною рисунки деревьев. Разложив их на столе и положив рядом трезубец, мы начали сравнивать картинки с оригиналом и о чудо, практически на втором рисунке увидели знакомые контуры и узоры.
Гном повернулся ко мне и улыбаясь сказал:
– Константин, ты то мог бы и сам рассмотреть и догадаться. Хотя трезубец по большей части, находился у меня и это моя промашка, – признал он тут же и добавил, – но, не увидеть просто перед носом такую подсказку, стыдно.
Обсудив дальнейшие планы мы договорились с раннего утра отправиться к сиренам дабы поставить окончательную точку в этой более чем столетней истории захвата бухты.
На радостях гном упился до состояния самого гнусного гоблина. Даже нам с Титусом перепало несколько бокалов с вином, поэтому закончили вечер в хорошем настроении.
Как только проснулись, мы с Титусом побежали тренироваться, он обещал мне показать парочку секретных приемчиков и научить правильному броску из пращи.
К своему стыду, пращей я обращаться не умел.
– Если сирены научились, то ты и подавно сможешь, – уверенным и безапелляционным тоном заявил сын герцога.
Пришлось приложить немало усилий, чтоб не ударить в грязь лицом.
Наши занятия прервал охранник, который прибежал в панике.
– Герцогу стало плохо!
…Растолкав гнома мы наперебой стали тараторить ему о состоянии герцога.
– А что вы хотели? Долгая дорога, недосып, нервы, ну и возраст берут свое. Мне только странно, что его здоровье не ухудшилось еще в первый день пребывания в имении, – уверенно заявил он.
Быстро умывшись и одевшись, мы помчались в имение к герцогу.
А там уже столпились много народу. Охрана светлейшего и сопровождающие его лица, не допущенные к нему, столпились в коридоре имения и вовсю возмущались, угрожая барону вселенскими карами. Они непременно хотели попасть в опочивальню и воочию увидеть состояние своего сюзерена, чтобы первыми донести в столицу весть о смертельной болезни или кончине оного.
Быстро оценив ситуацию, гном приказал охранникам закрыть конюшню и ни под каким предлогом не выпускать никого из имения. Только по личному распоряжению барона или гнома.
Что было немедленно сделано.
Проснувшись утром герцог почувствовал головную боль, но приняв это за похмельный синдром, решил потренироваться и внезапно упал от общей слабости. Его перенесли на кровать и стали обильно поить жидкостью в надежде побыстрее вывести из организма отраву.
Пока помогало мало.
Поход к сиренам был отменен и все приняли это как само собой разумеющееся. Если, не дай Первый, герцог умрет в имении, это ляжет черным пятном на репутации барона и не только. Может быть даже расследование королевских ищеек, а те могут и дыбу применить, чтобы получить нужную информацию и не всегда правдивую.
Поэтому, кроме искреннего переживания за судьбу и здоровье Его Светлейшества, чувствовалась общая легкая нервозность. Все переживали за свою безопасность.
Пока герцога запаивали водой и мостили подушки под аристократической головой, мы праздно шатались по имению, пытаясь не вдаваться особо в панику.
В обед на взмыленном коне во двор влетела Хельга и мы выдохнули в унисон. Радостно галдя бросились встречать ее. Помогли слезть с лошади и сопроводили к больному, по пути рассказывая о последнем происшествии с ним.
Говоря откровенно, девушка еле держалась на ногах. Быстро ее сопроводили в комнату аристократа. Проведя первичный осмотр, она тут же достала из заплечного мешка какие-то травы и порошки, смешала и растолкала их в маленькой ступе, которую тоже привезла с собой. Произведя эти мудреные манипуляции, Хельга повернулась к герцогу, который открыл глаза и с удивлением смотрел на такую деятельную гостью.