Мэйлин никогда не отличалась пристрастием к выпивке. Байрон не помнил, чтобы от нее пахло виски. Если только она втихомолку не приторговывала спиртным, тогда непонятно, зачем одинокой женщине такая пропасть виски. Предположим, она исправно напивалась каждый вечер, но даже тогда ей бы понадобились годы, чтобы поглотить весь свой запас. Теперь понятно, почему у Эллы и Ребекки всегда находилось виски для коктейлей, которыми они угощали Байрона.
Байрон вернул стеллаж на место и выдвинул соседний. Там тоже стояли бутылки с прозрачной жидкостью, но без этикеток. Неужели еще и самогон? Бутылки не были запечатаны. Байрон взял одну из них и отвинтил пробку. Принюхался. Жидкость ничем не пахла. Тогда он смочил палец и поднес к губам. Неужели вода?
Качество водопроводной воды в Клейсвилле регулярно проверялось и не вызывало нареканий у жителей. По этой причине владельцы местных магазинов завозили питьевую воду в весьма ограниченных количествах. Какой смысл держать товар, который почти никто не покупает? Впрочем, эти бутылки были явно не из магазина.
— Ничего не понимаю, — бормотал Байрон, вертя в руках бутылку.
Единственной надписью была дата, проставленная на днище черным несмываемым маркером. Что же получается? Покойная Мэйлин Барроу хранила дома запасы питьевой воды, спиртного и продуктов. Всего этого ей хватило бы на несколько лет. Байрон читал и слышал о людях, ожидавших «конец света» и делавших подобные запасы. Но чаще такие люди либо входили в секты, либо свихивались на буквальном понимании библейских предсказаний. Фанатичной набожностью Мэйлин не отличалась. Очень сомнительно, чтобы она готовилась к обещанному Библией Армагеддону.
Как бы там ни было, запасы в кладовой не могли объяснить, кто и зачем убил миссис Барроу.
Байрон машинально прихватил с собой воду. Возвращаться в кладовую не хотелось. Он поставил бутылку на кухонный стол. Может, отправить воду на анализ? Байрон уцепился было за эту мысль, но потом покачал головой. Что это даст? Мэйлин явно убили не из-за воды. И даже не из-за виски.
Байрон поднялся на второй этаж. Похоже, убийца Мэйлин сюда не заглядывал. Все кровати были заправлены. В ванной — прежней ванной Эллы и Ребекки — на старомодных крючках висели полотенца и мочалки. В фарфоровой мыльнице лежал зеленоватый кусок мыла в виде морской раковины. Самая обычная ванная обычного клейсвиллского дома.
Байрон открыл дверь в бывшую комнату Ребекки. На полу, перед кроватью, лежало аккуратно сложенное одеяло, а на ночном столике — комплект чистого постельного белья. Зачем Мэйлин была нужна эта иллюзия? К ней никто не заглядывал в гости и уж тем более не приезжал из других мест. Ощущение того, что Ребекка не сегодня завтра вернется? А может, она ждала не Ребекку? Тогда кого? Эллу? Мэйлин жаловалась на артрит и другие болячки, но с головой у нее все было в порядке. Наверное, такие иллюзии свойственны и вполне психически здоровым людям. Байрон вспомнил, как после смерти матери отец несколько месяцев не мог убрать из гардероба ее одежду. Уильям даже разбрызгивал туалетную воду жены. Зачем отцу нужно было ее незримое присутствие? Байрон этого не знал, а спрашивать не решался.
Байрон остановился на пороге комнаты. Ему захотелось присесть на краешек кровати, однако он не позволил себе этого сделать. Одно дело обследовать дом Мэйлин, чтобы предложить Ребекке хоть какие-то ответы на ее вопросы. И совсем другое — прийти сюда, как в гости. Ведь его никто не приглашал.
Байрон остался стоять на пороге, вспоминая их разговор с Ребеккой сразу после самоубийства Эллы.
Ребекка сидела на кровати. Лицо было насквозь мокрым от слез. Она и сейчас продолжала плакать, судорожно всхлипывая. Байрон считал, что привык к плачущим людям. Он видел их с раннего детства. Но то было чужое горе. А сейчас перед ним была плачущая Ребекка, которую он привык видеть улыбающейся и смеющейся.