Поэтому и в данном случае единственным и подлинным основанием утверждения о необходимом и самостоятельном существовании Бога оказывается всего лишь потребность мыслителя-метафизика и его убежденность в том, что такая «вещь» или «сущность» должна существовать и служить первым основанием его системы, оправдывая ее существование и создавая видимость ее обоснованности, завершенности, истинности, познавательной значимости и т. д. Но тем самым от логической и познавательной потребности в достижении полного единства системы и завершенности ее обоснования, всего лишь субъективной, Вольф делает неправомерный вывод о его якобы реальном и необходимом существовании, т. е. о самостоятельном бытии Бога. Иначе говоря, всего лишь желаемое и должное превращается у Вольфа в нечто данное и сущее, в объективно существующую и самодостаточную реальность, что на самом деле является не более чем результатом или следствием спекулятивно-умозрительного гипостазирования и онтологизации возможного понятия, т. е. всего лишь догматическим постулатом.
Но таким образом, вся его система метафизики обретает право на свое существование, а следовательно, и на какую-либо онтологическую и гносеологическую значимость только благодаря постулированию понятия Бога. И соответственно, наоборот, его система «разумных мыслей» претендующая на роль строго доказательной и универсальной науки о всех возможных и действительных «вещах вообще», оказывается не чем иным как наукообразной формой «обоснования» необходимости... принятия догматического постулата о бытии Бога.
Однако, Вольф, хотя и осуществляет такой неправомерный скачок, а по сути — логически противоречивое заключение от необходимости, точнее, от потребности в первом основании для своей системы к догматическому постулату: «Бог есть», — тем не менее, он не использует этот постулат для каких-либо заявлений или заверений типа того, что Бог «все знает и все может». С присущим ему логическим фанатизмом он пытается проанализировать внутреннее содержание понятия Бога, определить состав тех его способностей и тех действий, посредством которых он исполняет свои функции творца и разумного устроителя действительного мира.
Вслед за Лейбницем, Вольф наделяет Бога не только самым совершенным, но и бесконечным рассудком или высшим разумом, т. е. способностью мыслить сразу и отчетливо, т. е. одновременно и непротиворечиво, не только тот мир, который представлен в «Метафизике» и дан в «нашем» опыте, но все возможные миры вообще, их неопределенное или бесконечное множество [1, § 952958]. Кроме того, наряду с отчетливым различением этих понятий возможных миров, Бог отчетливо сознает и их отличие от самого себя, благодаря чему он и познает бесконечность своего рассудка [1, § 978-979]. В данном случае Вольф проводит явную аналогию с силлогическим доказательством «нашего существования», которое было дано в первой главе «Метафизики», но делает он это для того, чтобы использовать ее именно для противопоставления «нашего» ограниченного и связанного с опытом рассудка бесконечному рассудку Бога. Главная же особенность последнего заключается именно в том, что он не нуждается ни в каких достаточных, а тем более данных в опыте основаниях для всех мыслимых им понятий возможных миров.
Если «наше» эмпирическое сознание самих себя опосредовано сознанием «других вещей», а представления о последних возникают благодаря тому, что вещи выступали в качестве причины изменений и ощущений в органах чувств, то для бесконечного рассудка Бога подобного рода зависимость от чувственных восприятий или опыта не только отсутствует, но и была бы очевидной нелепостью. Понятия о возможных мирах Бог получает не извне, а производит «посредством своей силы» (Kraft) «из самого себя», а потому он и является самостоятельным основанием или самодостаточным источником их сущности, их «единственным и истинным изобретателем» [1, § 979, 989, 996].
Однако и в данном случае, апеллируя к указанной «силе» бесконечного рассудка Бога, Вольф отнюдь не превращает его способность «изобретения» в источник произвольных фантазий; напротив, он постоянно подчеркивает, что Бог не может мыслить и «изобретать» противоречивые понятия, поскольку это противоречило бы его совершенству [1, § 948—949, 951—955, 967, 975, 988— 989]. Понятия возможных миров производятся и мыслятся им не только как разные и независимые друг от друга, но и как некоторые замкнутые в себе и обладающие конечным объемом понятия, благодаря чему они оказываются непротиворечивыми как в их внешнем отношении друг к другу, так и сами по себе, в своих внутренних свойствах и предикатах.