Однако, с теоретико-познавательной и методологической точки зрения наибольший интерес представляет использование Вольфом понятия силы в учении о бесконечном рассудке Бога, способном из самого себя, т. е. по сути дела «из ничего» «порождать», «производить» или «изобретать» понятия о возможных мирах. В данном случае нас не должно смущать то обстоятельство, что Вольф отказывает человеку в обладании такой способностью, но приписывает ее исключительно Богу; важнее то, что он делает это с необходимостью, следуя внутренней логике своих построений.
Принципиальным моментом является здесь то, что по сути дела Вольф вполне определенно указывает на вторичный, производный характер самой логической возможности: понятия множества возможных, т. е. логически непротиворечивых миров должны быть произведены, созданы, положены, т. е. должны быть рассмотрены как нечто такое, что не может быть аналитически выведено из предшествующего понятия по закону противоречия, ни присоединено к нему синтетически на основании опыта, из которого они были бы заимствованы. Вряд ли стоит говорить, что в данном случае речь, по существу, идет о возможности самого логического мышления, самой логики со всеми ее законами и правилами касающихся формальной правильности мысли, понятия и т. п. Применение этих законов становится возможным только после того, как некоторое понятие уже дано, а суждение высказано, осуществлено в форме утвердительной или отрицательной связи между понятиями субъекта и предиката.
Иначе говоря, логическое рассмотрение является всего лишь результатом логической абстракции, т. е. позднейшей рефлексии, которая является необходимым условием существования самой логики как особой и относительно самостоятельной науки о законах мышления, а точнее о формах и правилах языка. Рассмотрение понятий с точки зрения их логической возможности, т. е. непротиворечивости и их правильной формы, абстрагирующееся или отвлекающееся от всякого содержания мысли или высказывания, совершенно правомерно и безусловно необходимо в рамках логики и для любого логического анализа. Однако оно не может решить вопрос о возникновении самой мысли, или высказывания, об их «возможности», которое предшествует всякой их данности и возможности их логического анализа. Этот вопрос не является предметом логики, но именно философии, онтологии, гносеологии, т. е. собственно «метафизическим» вопросом, (безразличным для логики, но отнюдь не «бессмысленным»); причем этот вопрос не только выходит за пределы логики, но должен ей именно предшествовать, поскольку касается возникновения ее предмета, а следовательно,
и самой возможности ее существования и ее применения в качестве самостоятельной дисциплины.
Собственно говоря, именно с этой проблемой Вольф и столкнулся в своем учении о «первых принципах» нашего познания, причем проблема эта возникла у него с такой силой, наглядностью и остротой, какой не было, пожалуй, ни кого из его предшественников. И как это ни парадоксально может показаться на первый взгляд, Вольфу удалось это сделать именно потому, что он был одним из наиболее ортодоксальных логицистов в философии Нового времени, мыслителем, который положил в основу своего обоснования исходных философских принципов и понятий именно логику и именно с помощью ее законов пытался последовательно решать все главные вопросы философии.
Поставив задачу «прояснить» все понятия традиционной философии, сделать их отчетливыми и логически обоснованными, он начал свои рассуждения о «первых принципах нашего познания» с констатации того, что любое понятие — в терминологии Вольфа «нечто» — не может одновременно и в одном и том же отношении «быть» и «не быть» [1, § 10—12]. Указанное «быть» понимается им, однако, исключительно и только в логическом смысле. В случае его противоречивости понятие не может существовать как понятие, оно перестает быть логически возможным или быть понятием как формой мысли, а следовательно, удовлетворять тому необходимому условию, при каком всякое знание только и может существовать: таков единственный способ каким любое понятие или мысль могут «быть».
Однако, как мы видели, у Вольфа тут же четко обнаружилось то банальное обстоятельство, что прежде чем «быть» или «не быть» в качестве логически возможного понятия, «нечто» уже должно быть, т. е. оно должно иметься в наличии в качестве предмета логического анализа и уяснения его логической возможности, т. е. непротиворечивости. Вольф, однако, этот банальный факт «незаметно» обходит стороной, а точнее, используя двусмысленность словечка «быть», пытается выдать его значение утвердительной логической связки за обозначение бытия, действительного существования или данности самого «нечто». И именно этот малоприметный логический ход или словесный трюк сразу превращает логический закон противоречия в принцип метафизики, логику — в онтологию, а его скромную задачу «прояснения» основных понятий философии, в попытку построения собственной системы универсального философского знания.