Однако тут же и с такой же непреложной необходимостью обнаружилось и другое обстоятельство. Для того, чтобы бытие, «нечто» или вещь (т. е. логически возможное) обрело какое-либо конкретное содержание, видимость познавательного отношения к опыту, помимо закона противоречия в состав «первых принципов нашего познания» требуется ввести закон достаточного основания, который Вольф наделяет статусом как бы второго или «дополнительного» «первого принципа». Он вынужден признать, что для существования «нечто» «недостаточно, чтобы оно не содержало в себе ничего противоречащего», необходимо, чтобы к его возможности присоединилось что-то такое, что «позволяет признать, что оно действительно существует теперь, либо существовало раньше
или появится в будущем» [1, § 13]. Иначе говоря, теперь под нечто» и его существованием он имеет в виду не первоначально введенное им в формулировке закона противоречия понятие «нечто», которое не может одновременно «быть» и «не быть», а нечто совершенно другое. И этим «другим нечто» оказывается не что иное как понятия, которые он заимствует из совокупности уже данных, существующих понятий, т. е. из уже имеющегося в его распоряжении содержания научного, философского или обыденного знания, выработанного всем предшествующим развитием общественно-исторической практики человечества.
Правда, уже здесь у Вольфа был намечен и другой путь перехода от всего лишь логической возможности понятия к его действительному существованию в качестве знания. Он заявляет, что «если нечто должно существовать, то кроме возможности к нему должно быть привнесено что-то еще большее, благодаря чему возможное получит свое осуществление. Это осуществление возможного и есть именно то, что мы называем действительностью» [1, § 14]. Однако эта идея получит развитие и станет доминирующей только в позднейшей «Онтологии», в «Метафизике» же рассмотрение этого вопроса он тут же относит к ее завершающей главе, т. е. к учению о чудесном творении Богом действительного мира на основании понятия «лучшего» из возможных миров. И вплоть до этой главы во всех своих последующих рассуждениях к этому вопросу Вольф, по сути дела, более не возвращается, пытаясь решить его с помощью закона достаточного основания.
Выше мы детально рассмотрели приемы, какими Вольф пытается сконструировать всю систему своей «Метафизики» посредством манипулирования законами противоречия и достаточного основания. В данном же случае с теоретической и методологической точки зрения для нас важно еще раз обратить внимание на то, что в качестве достаточных оснований он не просто использует заимствованные в опыте понятия, но изначально рассматривает их в качестве именно понятий, не задаваясь вопросом об их возникновении, о том, каким образом они стали понятиями. Но тем самым он снова подменяет вопрос о возможности любой мысли или понятия, обладающего каким-либо познавательным содержанием, о предмете вопросом об их логической возможности, вопрос же об их содержании он пытается решить с помощью эмпирических понятий, «синтетически» присоединяя их к первым, логически возможным понятиям, как их основаниям. Сами же эти понятия оснований, в свою очередь, также заимствуются из опыта, но уже взятого и понимаемого в форме единого, общего и логически необходимого понятия возможного мира, которое первоначально выступает в виде абстрактного понятия «нечто», «вещи», или сущего, и под которое эмпирические понятия всего лишь логически подводятся, т. е. более или менее правдоподобно, но весьма искусственно подгоняются, а затем излагаются в виде упорядоченной дедуктивной системы знаний о мире, человеческой душе и «всех вещах вообще».
Такое «обоснование» метафизики как универсальной и строгой системы знания Вольфу удается относительно безболезненно осуществлять до тех пор, пока его анализ движется в рамках некоего изначально заданного понятия мира с его заранее известным содержанием, в котором мыслимое и эмпирически