В общине запрещаются разногласия и ереси.
Апостол Павел писал коринфянам: «Слышу, когда вы собираетесь, между вами бывают разделения (schismata — расколы, ереси). Надлежит быть разномыслию меж вами, чтоб открылась между вами истина».
Но с третьего века истина уже открылась, она установлена, записана, заключена в канон. Она стала истиной в футляре.
Так организовалась отдельная территориальная община под управлением епископа. От всех прав общины верующих осталось только право утверждения епископа, представленного клиром.
Но и этот правовой пережиток превратился в простую формальность. Остальных должностных лиц просто назначал епископ.
Дальнейшее развитие церкви происходило механически, путем непрерывных сборов и съездов, областных, национальных и также интернациональных. Ибо церковь сохранила свой интернациональный характер. Правда, до падения западной Римской империи она не выходила за пределы греко-римского мира, но потом быстро передвинулась на север, заняла Европу, потянулась через океан. Восточная церковь еще при расцвете Византии захватила за рубежом славянские народы. В конце концов возникла католическая вселенская церковь, точнее две вселенских церкви, одна побольше и повлиятельнее — католическая западная церковь, другая поменьше, посервильнее — кафолическая восточная церковь.
Это двойное вселенство, всеобъемлемость, деленная на два, представляет конечное чудо, ничуть не меньшее, чем троичный бог, тройной и единый.
Церковь, однако, к четвертому и пятому веку не умерла еще и не окостенела. Она продолжает жить в ересях и монашестве.
Я упоминал ранее наиболее характерные ереси, из которых иные впитали в себя элемент религий, предшествовавших христианству. Таковы, например, павликиане — богомилы. Другие связаны с расхождением по основным догматам христианского учения, главным образом в области двойственной природы Христа.
Были ереси социального оттенка, пытавшиеся сохранить или возобновить настроение бунтарства. Таковы, например, донатисты в Африке в Карфагенской области IV века, в особенности же их левое мужицкое крыло, так называемые «циркумцеллионы», которые, не имея постоянного жилища, бродили между хижин (circum cellas) с дубиной в руках. Этой дубиной они благословляли богатых и инако верующих. В сущности это были обнищалые и восставшие крестьяне.
Любопытно отметить, что церковь, конечно, при поддержке государства, легко справлялась с такими отрыжками старого бунтарства. Средиземный мир очевидно устал, разочаровался в социальном спасении и шел к катастрофе.
На первое место выдвигаются в религии, во-первых, чудеса, в самой неприкрашенной, неблагоуханной форме, начиная от странного евангельского чуда с воскресением Лазаря (Иоанн, 11, 39). Одинаково характерны испуганная жалоба Марфы: «Уже смердит. Четыре дня, как он в гробе» и неумолимый ответ чудотворца Иисуса: «Говорю тебе: если будешь веровать, увидишь славу божию».
Рядом с чудотворною магией выдвигается теология в собственном смысле. Все это увязало крепко и организованно церковной бюрократией.
Тогда в виде огромного противовеса этой мирской церкви выдвигается монашество.
Глава 21. Начало упадка. Монашество — продукт распадения
Это оригинальное движение иные желают объяснить воскресением коммунистических стремлений, которые, потерпев неудачу в городах, были перенесены в пустыню и в этой первобытной дикой обстановке успели создать прочные общины всеобъемлющего и замкнутого типа.
В этом, разумеется, есть значительная доля правды, но не следует следствие выдвигать как причину. Монастыри, например, сберегли остатки полуистребленной классической литературы… Но, конечно, не для этого монахи уходили из мира и основывали монастыри. Поголовное движение в пустыню имело не общинный, а отшельнический характер. Уходили отдельные люди, удаляясь от мира, вообще от людей, в частности также от товарищей монахов, желая быть в одиночестве, в общении с пустыней и природой. Отшельник и игумен это две основные и противоположные фигуры монашества. В настоящее время игумен вытеснил отшельника, но началось, конечно, с отшельников.
Изменилось основное настроение христианства. Христос принес христианство в мир. Он пришел исповедывать его перед миром. И во все дни своего служения он жил и учил в мире. Он самый мирской из всех вероучителей. Душа его здесь, с грешными людьми.