– А может, и доктора ещё какого с собой прихватим? – видя его беспокойство, занервничал Силантий. – Евдокия слаба очень, чуть жизнь в ней теплится, довезём ли до Самары живой?
– Довезём, – ни капли не сомневаясь в своей правоте, заверил его иерей. – Брать доктора… Если брать с собой доктора, то и полицию придётся в известность ставить. Мне-то всё равно, а тебе?
– Нет, – помотал головой Силантий. – Ты давай поспешай, батюшка. Я тебя за воротами обожду.
Как только телега подкатила к воротам, Силантий потянул за вожжи, и мчавшаяся во весь опор лошадь встала на дыбы. Едва не повалившись на бок и не поломав оглобли, животное удержало-таки равновесие и, коснувшись передними копытами земли, замерло как вкопанное.
Иерей Георгий соскочил с телеги и поспешил к воротам, но Силантий успел остановить его громким окриком.
– Батюшка, стой! – крикнул он, бросая в телегу вожжи. – Я же предупреждал тебя, что во дворе кобель здоровенный. Если он дотянется до тебя, как медведь, поломает и не спасёт ни один святой угодник!
Иерей замер у калитки, коснувшись её рукой, и обернулся. Во дворе пёс загремел цепью и зарычал так, что он в страхе попятился обратно к телеге.
– Добро пожаловать, батюшка, – пригласил его Силантий, загоняя лающего пса в будку. – Ступай в избу и не оглядывайся, а я покуда собачку побегать отпущу.
Марфа Григорьевна Звонарёва вышла из-за печи с простынёй в руках.
– Ну вот, завтра баньку топить будем, – посмотрела она на сидевшего у окна мужа.
– И как там «гостья» наша? – спросил Матвей Кузьмич. – Пришла в себя?
– Нет, всё ещё где-то там она, – вздохнула Марфа Григорьевна, подняв глаза к потолку. – Глаза закрыты, как дышит, не слыхать, будто не живая вовсе. Аж страх берёт, когда гляжу на неё.
Увидев подъехавшего ко двору сына, Матвей Кузьмич привстал.
– Ого-го! – воскликнул он. – Никак Силашка примчался? Ты только погляди, как он конягу осадил. Бедняга так вздыбилась, будто в небо взлететь собралась.
– А кто это с ним в рясе? – глядя через плечо мужа, прошептала Марфа Григорьевна. – Никак Силашка батюшку к нам притащил?
– Уж лучше бы врача, – проворчал Матвей Кузьмич. – Батюшка он что, только молитву прочитает, и всё на том, а девка-то вот-вот в небеса вознесётся или в ад провалится. Одному богу известно, какая душа у неё – светлая или вся в грехах, как дёготь, чёрная…
Открывшаяся дверь заставила стариков умолкнуть и застыть в ожидании сына и привезённого им гостя.
Иерей вошёл в избу первым и, переступив порог, остановился и окинул взглядом горницу. Увидев висящие в углу иконы, он трижды перекрестился и тихо, вполголоса, прочитал молитву. Глядя на него, старики Звонарёвы тоже повернулись к образам и перекрестились.
– Ты проходи, батюшка, за печкой она, – легонько подтолкнул иерея в спину Силантий и посмотрел на мать: – Она приходила в чувство за время моего отсутствия?
– Нет, не приходила, – ответила Марфа Григорьевна, косясь на иерея. – Уже который день в себя не приходит, страдалица сердечная.
Иерей, потоптавшись в нерешительности на месте, прошёл за печь. Увидев лежащую в кровати Евдокию, он упал у её изголовья на колени.
– О Господи, страдалица несчастная! – вскричал он с надрывом. – У кого же рука поднялась на тебя? Кто же этот вражина?
Смахнув с лица струящиеся из глаз слёзы, он взял безвольную руку Евдокии и припал к ней губами.
– Ну, ничего, жива осталась и то слава богу, – прошептал он, целуя руку. – Сейчас мы тебя в город увезём, а там… Бог даст, и мы тебя вылечим.
– Ты так говоришь, батюшка, будто души в ней не чаешь, – удивился Силантий. – Ты эдак ко всем прихожанам своим относишься?
– Не о том сейчас говоришь, раб божий, – не оборачиваясь сказал иерей. – Страдалица вот-вот с жизнью распрощается, а ты такие вопросы непотребные задаёшь.
– Да так, вырвалось, прости, – вздохнул Силантий. – Так что делать-то будем? До утра обождём или прямо сейчас в город повезём?
– А есть смысл утра дожидаться? – иерей поднялся на ноги. – Всё равно медленно ехать придётся. Если с вечера поедем, то в самый раз к утру приедем. А если с утра…
– С утра поедем, то к вечеру приедем, – закончил за него Силантий. – А там солнышко печь будет. День обещает быть жарким.
– Вот поэтому мы поедем сейчас, – тяжело вздохнул иерей. – Берём девушку и переносим её в телегу.
– Слышала, что батюшка сказал? – посмотрел на притихшую Марфу Григорьевну Силантий. – Ступай собирай Евдокию в дорогу. А ещё…