С улицы вдруг послышался грозный лай собаки и душераздирающий вопль. Матвей Кузьмич и Силантий бросились к окну.
У ворот огромный пёс Звонарёвых, схватив какого-то мужчину за правую руку, пытался повалить его на землю. Высокий, крепко сложенный незнакомец, громко крича, пытался отбиться от атаковавшего его пса, но у него не хватало сил освободиться от хватки свирепого животного. Усилив натиск, собака повалила несчастного на землю, а он, упав на спину, схватил левой рукой подвернувшийся камень и изо всех сил стал бить им пса по голове. Собака, отпустив его руку, отступила, но только на мгновение. Встряхнув головой и обнажив в оскале свои ужасные клыки, пёс снова набросился на свою жертву. Незнакомец попытался отбиться от озлобившегося пса ногами, но ещё сильнее разозлил животное. Выбрав момент, пёс бросился на незнакомца и впился клыками ему в пах. Дико завыв, мужчина схватил пса за уши обеими руками, и…
Матвей Кузьмич и Силантий выбежали из избы и поспешили на помощь к истекающему кровью незнакомцу.
– За ошейник хватай его, Силашка, и тащи изо всех сил, а я челюсти разжать попробую! – прокричал на ходу Матвей Кузьмич. – Вот же угораздило обормота этого во двор наш забрести.
– Не с моими руками такого зверюгу за ошейник оттаскивать! – крикнул Силантий, всё же хватая пса за ошейник.
– Давай старайся, Силашка! – выдёргивая из стоявшего рядом пня топор, закричал Матвей Кузьмич. – Или этот пентюх, что во двор к нам забрёл, без хозяйства мужицкого останется! А нас в полицию затаскают, давай, сынок!
Силантий изо всех сил пытался оттянуть собаку за ошейник от её жертвы, но пёс был силён и, злобно рыча, не ослаблял хватки. Матвей Кузьмич попытался вставить лезвие топора между клыков озверевшего животного, но ему никак не удавалось сделать это.
Подвергшийся нападению пса незнакомец уже не оказывал сопротивления. Он закатил глаза и потерял сознание. Матвей Кузьмич, выйдя из себя, изо всех сил ударил пса обухом топора по голове и лишь тогда он, жалобно заскулив, разжал челюсти.
– А ну пошёл на место, язви тебя в душу, стервец безмозглый! – закричал в сердцах Матвей Кузьмич. – А ну марш на место, людоед проклятущий, чтоб тебе…
Он снова замахнулся топором, и пёс, глухо заурчав, понуро поплёлся к будке. Силантий склонился над потерявшим сознание незнакомцем и…
– Савва? Ржанухин?! – воскликнул он удивлённо, узнав хлыста. – Мать твою, да какие бесы притащили тебя сюда, горе луковое?
Ржанухин представлял собой страшное зрелище. Рот перекошен, губы окровавлены, ноги раздвинуты, штаны в области паха залиты кровью. Савва хрипел, стонал, но был без сознания.
– Эх ты, мать твою перемать! – громко ругался Матвей Кузьмич, закрывая вход в будку доской. – Надо же, учудил паскудник. Укусил бы за задницу, и всё на том, а ты… Ты же из мужика поди бабу сделал?
Запертый в будке пёс, чувствуя недовольство хозяина, жалобно поскуливал и не пытался вырваться.
Вышедший из избы иерей поспешил на помощь пытавшемуся поднять Ржанухина с земли Силантию.
– Савва? – воскликнул он. – Это же адепт из секты Андрона. А что он здесь делает?
– Кабы знать, – вздохнул Силантий. – Но сейчас у него не спросишь. Что теперь с ним делать, ума не приложу. Может, ты подскажешь, батюшка?
– Грузим его в телегу, на которой он приехал, и пусть твой отец везёт его немедленно в больницу, – встряхнувшись от замешательства, сказал иерей. – А мы с тобой повезём в город девушку. Сейчас, как ни крути, делать больше ничего не остаётся.
– Да, – согласился Силантий и посмотрел на стоявшего с несчастным видом возле будки Матвея Кузьмича: – Ты что с псом сделал, отец?
– В будке вон запер, – ответил он трясущимися губами. – Понаделал делов, век не расхлебаешь.
– Не он виноват, а я, – вздохнул Силантий удручённо. – Пёс избу оборонял, так ему природой велено. А мне не надо было его с цепи отпускать, тогда и этот растяпа уцелел бы.
– Теперь век его с цепи не спущу, – покачал головой Матвей Кузьмич. – Я его так по башке обухом стебанул, что чудом не прибил животинушку.
– Ладно, одевайся, – сказал Силантий. – Сейчас этого раздолбая в город повезёшь, а мы с батюшкой девушку.
– А что я врачам скажу? – нахмурился Матвей Кузьмич. – Что я им отвечу, ежели вопросы задавать начнут?
– Жив бы остался, – вздохнул Силантий. – Наш пёсик все причиндалы его мужичьи пожевал.
– Дык что врачам сказать, сынок, ежели спросят? – поморщился Матвей Кузьмич. – Я же…