Плешнер в отчаянии с силой вцепился в волосы на голове.
– Чем напугал, спрашиваешь? – выкрикнул раздражённо он. – Нашёл, видишь ли, чем, раз я испугался и всё ему выложил. Только он знает больше того, что я ему поведал. Кто-то постарался и все выложил купцу раньше, чем я.
Признание ювелира заставило Андрона ненадолго задуматься, но он быстро вернулся к делу.
– Это ничего не меняет, – сказал он глухо. – Я дал тебе целых две недели на возвращение моей доли, вот и поспешай.
– А если я не поспею к сроку или откажусь от всех обязательств перед тобой? – блефовал загнанный в угол Плешнер.
– Угрожать не буду, не пристало мне, – ухмыльнулся, глянув на него исподлобья, Андрон. – А вот то, что горько пожалеешь, скрывать не стану. Так что подумай над моими словами, Давидик, очень хорошо подумай. Ты же жид и прохиндей, а у ягод твоего поля мозги всегда на месте. Потому ваша нация и дожила до сегодняшних дней.
– Нация, может быть, и дожила, а я… – всплеснул руками еврей. – А я боюсь, что не доживу и в петлю влезу! Ты же не оставляешь мне выбора, Андрон!
Старец вздохнул, покачал головой и посмотрел на него так, как обычно смотрел на своих адептов во время радений.
– Можешь и в петлю залезть, удерживать не стану, – сказал он. – Но сначала долю мою верни. И не разыгрывай передо мной христарадника, прошу тебя. То, что я собираюсь забрать, капля в море для твоего капитала. Да и в петлю ты никогда не полезешь. Евреи способны на многое, но только не на самопожертвование и самоубийство.
Провожаемый ненавидящим взглядом ювелира, Андрон вышел из лавки. Плешнер в расстроенных чувствах закрыл за ним дверь и в глубокой задумчивости поплёлся в подсобку.
Сойдя с крыльца, иерей Георгий и доктор прошли через припорошённый свежевыпавшим снегом двор и остановились у калитки.
– Погодка сегодня замечательная, морозная, – вдохнув полной грудью, одобрительно высказался иерей. – Так и хочется постоять подольше на улице.
– А я вот что-то не по сезону вырядился, – ёжась от холода, приподнял воротник лёгкого осеннего пальто доктор. – Знал ведь, что середина ноября, зима вот-вот ляжет, а сам…
– Ну и как вам Силантий, Олег Карлович? – глядя на падающие с неба снежинки, спросил иерей. – Я конечно же не доктор и не имею даже малейшего медицинского образования, но, на мой взгляд, он выкарабкивается.
– Гм-м-м… Странный человек этот ваш, гм-м-м… и ещё более странный его организм, – пожимая плечами, сказал доктор. – Он живёт с такими чудовищными ожогами, получив которые, любой другой на его месте обязательно бы умер.
– А инфаркт? – поинтересовался иерей. – Как он смог победить такую страшную болезнь? Как это у него получилось?
– О том, что Силантий победил инфаркт, утверждать пока преждевременно, – высказался доктор. – Но сам факт улучшения его самочувствия подтверждаю полностью. Во время сегодняшнего осмотра он не производил впечатления тяжелобольного человека.
– Простите, Олег Карлович, но я хочу открыть вам маленькую тайну, – взяв доверительно доктора за руку иерей. – Силантию полегчало не от прописанных вами лекарств, а от приёма неизвестного мне снадобья, которым я потчевал его по его настоянию.
Выслушав иерея, доктор на мгновение лишился дара речи. С вытянувшимся лицом он посмотрел на иерея и часто-часто заморгал.
– Ты хочешь мне сказать, батюшка, что пользовался услугами знахарей? – едва ворочая языком, с трудом вымолвил он.
– Знаете, так вот получилось, Олег Карлович, – виновато развёл руками иерей. – Дней десять назад, поздно ночью, Силантию стало совсем плохо. Мы давали ему лекарства, прописанные вами, но легче ему не становилось. Тогда Силантий в минуты просветления попросил поить его настойками из его же корзины. Мне ничего не оставалось, как уступить настойчивым просьбам больного. Результат ошеломительный, сами видите, он идёт на поправку.
– Батюшка, да как вы посмели?! – воскликнул возмущённо доктор, краснея от праведного гнева. – Вы же могли убить этого несчастного. Как вы не побоялись взять на себя такой страшный грех?!
– В то время, когда жизнь человеческую любой ценой спасать надо было, я об этом не думал, – перекрестился иерей. – Меня обуяла в ту ночь одна лишь мысль – спасти несчастного во что бы то ни стало, и я… Сам не ведаю, что на меня нашло, но я дал ему испить той целебной жидкости.
Доктора даже передёрнуло от кощунственного признания священнослужителя.
– Как вы смеете называть какую-то сомнительную жидкость целебной, батюшка?! – вскричал вышедший из себя Олег Карлович. – Как у вас только язык поворачивается говорить такую околесицу? Только лекарства имеют свойство исцелять, больше ничего, даже святая вода непригодна, ясно вам?