– Ведаю о том, сам на лыжах сюда шёл, – усмехнулся Андрон. – Но Савва пробьётся. Уже не раз бывало такое, что он зимой, по глубокому снегу из Самары сюда хаживал.
– Пройти-то пройдёт, согласен, – недоумевал Кондрат. – Он вместе с тобой на лыжах сюда пришёл. Только как он целый воз груза потащит? На себе, что ли?
– Я на санках груз повезу, – ответил Ржанухин. – Не раз возил уже, как, знаю.
– Ну вот, видишь? – рассмеялся Андрон. – Собирайся в путь-дорогу, Савва и… Прямо сейчас и ступай.
– Может, завтра, с утреца? – заступился за Ржанухина Кондрат. – До Самары отсель путь неблизкий, да и нелёгкий тоже.
– Нет, сейчас пойду, – вышел из-за стола Савва. – Вечером в городе буду, не привыкать.
– Ты это, Агафье про меня ничего худого не говори, ежели спрашивать будет, – с тоской посмотрел на опустевший стакан Андрон. – Скажи, что по лесу гуляю и скучаю по кораблю нашему.
– Это всем так говорить, кто спрашивать будет? – взглянул на него исподлобья Ржанухин.
– Только Агафье, дурень! – поморщился Андрон. – Для всех я на Араратской горе с царём тамошним балакаю, ясно тебе?
Когда рано утром поручик Шелестов вошёл в кабинет, он увидел привязанного к стулу Власа Лопырёва и его распухшее до неузнаваемости лицо, превращённое старательным унтер-офицером Семечкиным в кровавое месиво.
– Ты что, с ума сошёл, осёл? – посмотрел он на стоявшего с закатанными до локтей рукавами подчиненного.
– Так он это, признаваться не хотел, – ответил обескураженный унтер-офицер. – Вы же вчерась, уходя, приказали мне, чтобы я любыми путями добился от него признания.
– И чего, добился? – поморщился поручик.
– А как же, – просиял унтер-офицер. – Вы только спрашивайте, Андрей Михайлович, сейчас он вас засыплет признаниями!
Поручик с сомнением покачал головой.
– Да в нём чуть душа теплится, Семечкин.
Лопырёв-младший издал булькающий звук и пошевелился. Семечкин тут же ястребом склонился над ним.
– Как зовут того ублюдка, которому ты помог скрыться, скотина? – закричал он в ухо несчастному.
– Я… Я его н-не знаю, – простонал юноша, с трудом приподнимая голову и сквозь узкие щелки заплывших глаз пытаясь рассмотреть своего мучителя. – Я н-никому с-скрыться н-не п-помогал…
– Тогда почему он сел в твою коляску, хотя рядом находилось много других? – прокричал унтер-офицер.
– Я н-не з-наю, – выдохнул юноша.
– Опять своё заладил, мразь! – заорал Семечкин, замахиваясь рукой для удара. – Я тебя сейчас, мать твою…
– Подожди! – прикрикнул поручик. – Отойди от задержанного, Семечкин! Я сам поговорю с ним, пока ты ему дух не вышиб, дубина!
Пожимая плечами, унтер-офицер отошёл к окну. Глядя на изуродованное лицо юноши, поручик вдруг ощутил сочувствие и жалость к нему.
– Семечкин, развяжи задержанного и выйди вон!
Склонившись над Лопырёвым, поручик помог ему подняться с пола и усадил на стул.
– Влас, ты меня слышишь?
Лопырёв с трудом поднял голову и, едва открыв рот, с трудом облизал кончиком языка распухшие, кровоточащие губы. Догадавшись, что юношу мучает жажда, поручик налил из графина в стакан воды.
– С-спасибо, – прошептал юноша и попытался сделать глоток, но вода не попала в рот. Смешиваясь с кровью, она лишь стекала по подбородку ему на грудь.
– Вот видишь, как всё получилось, Влас? – участливо вздохнул поручик. – Я целую неделю пытался разговаривать с тобой по-хорошему, но ты… Ты сам виноват, что дело дошло до рукоприкладства, ты согласен со мной?
– С-согласен, – всхлипнул юноша, и из щелок заплывших глаз выкатились слезинки. – Я н-не п-помню, к-когда а-арестовали м-меня, и н-не п-помню, как в т-тюрьме о-оказался…
– Ещё бы, – усмехнулся поручик. – Когда мы из ресторана тебя забирали, ты лыка не вязал.
– А к-когда я о-очухался в к-камере, и-испугался, – снова всхлипнув, продолжил Лопырёв. – С-сокамерники с-сказали мне, что о с-себе могу го-оворить, что захочу, а вот т-товарищей в-выдавать не и-имею п-права. Я им с-сказал, что м-меня с-случайно а-арестовали, по н-недоразумению, но м-мне не п-поверили… Раз т-тебя забрали, с-сказали о-они, значит есть за что… Со-советовали не о-отрицать того, чего п-предъявлять будут, и п-предупреждали, что ежели о-отрицать буду, то до с-смерти з-забьют.
– Теперь ты убедился, что не зря предупреждали? – как только умолк юноша, поинтересовался поручик.
– Д-да, – кивнул Лопырёв и, видимо, справившись с волнением, заговорил уже членораздельно: – Но хоть мне и говорили, чтобы не выдавал тех, с кем связан, а я бы выдал, но некого. Я н-не связан ни с кем, господин офицер.