– Ого-го! – восторженно воскликнул он. – Вижу, ты великолепно выглядишь, Ивашка! Не сомневаюсь, что ты уже полным ходом на поправку идёшь!
– И я был уверен, что выздоравливаю, – неприязненно морщась, сказал Сафронов. – Но доктор считает иначе.
– Доктора не всегда бывают правы, – высказал своё мнение Андрон. – Они всего лишь грешные люди, как и все.
Он протянул для приветствия руку, и Сафронов, вздыхая, пожал её.
– Ну что ж, прошу в дом, «гости дорогие», – открывая дверь, натянуто улыбнулся Сафронов. – Там и поговорим за столом с самоваром…
Усадив гостей за стол, Сафронов уселся напротив.
– Не ждал я вас, признаюсь, – сказал он. – И как считать мне ваш визит, дружеским или коммерческим?
– Вот старец, узнав от меня о твоей хвори, решил самолично излечить тебя, – кивая на Андрона, сказал Лопырёв.
– Здесь всё, что тебя вылечит, – ставя на стол корзину, вздохнул старец. – Все лекарства, которыми лечат доктора, супротив моих настоек коровьи лепёшки.
– Почту за честь принимать тебя в своём доме, Андрон, – кивнул старцу Сафронов. – Уж чего не ожидал, так это тебя сегодня у себя увидеть.
– Все «божьи люди» на корабле в беспокойстве пребывают, – угодливо улыбаясь, заговорил Лопырёв. – Когда ты, Иван Ильич, на радениях сознания лишился, то все решили, что великая благодать на тебя снизошла.
– Накатил, накатил… Духом завладел ты, Иван Ильич, так решили люди, – то ли серьёзно, то ли в шутку заявил Андрон.
– Вот даже как? – округлил глаза Сафронов. – А я ничего такого не почувствовал. Только свет померк в глазах.
– Снизошла благодать на тебя, Иван Ильич, это я тебе говорю, – со знанием дела заверил его старец. – Уж кто-кто, а я-то достаточно осведомлён об явлениях эдаких небесных.
Иван Ильич в замешательстве вышел из-за стола и некоторое время в раздумье прогуливался по столовой. Лопырёв и Андрон молча наблюдали за ним.
– Послушай, Иван Ильич, мы не только навестить тебя пришли, но и о деле посоветоваться, – заговорил, покосившись на старца, Лопырёв. – Старец Андрон вон говорит…
– Позволь я сам озвучу своё дело, Гаврила, – остановил его старец. – Только я могу преподнести его так, чтобы Иван Ильич без труда всё понял.
Заинтригованный Сафронов подошёл к столу и присел на стул.
– Что же за дело у вас ко мне, господа? – поинтересовался он. – Я же обыкновенный купец, каких много, а не какой-то государственный деятель.
– Э-э-э, не скажи, Иван Ильич, – усмехнулся Лопырёв. – Ты у нас в Самаре далеко не последний купец. Даже больше скажу – один из первейших! Удачливый, процветающий, не чета мне.
– Не надо меня нахваливать, Гаврила! – запротестовал Сафронов. – Живу и работаю, как могу, вот и вся моя заслуга.
– Не тебе судить о себе, а людям, – заметил рассудительно Андрон. – А я вот подумал, поразмышлял и решил доверить именно тебе благополучие как своё, так и корабля нашего.
У Сафронова вытянулось лицо и округлились глаза.
– Да-да, – кивнул Андрон. – Ты не ослышался. Я именно так сказал, как ты услышал. А решил я вверить тебе на хранение казну общины. Казну немалую, заметь себе.
Выслушав его, Сафронов побледнел. Защемило сердце от плохого предчувствия, затряслись руки и пересохли губы.
– Величина казны нашей два мильёна рублей, – сказал старец, не отводя от лица Ивана Ильича изучающего взгляда.
– Но-о-о… откуда у вас такое огромное состояние? – облизнув губы, поинтересовался взволнованно Сафронов.
– Тебе о том знать ни к чему, – ответил Андрон уклончиво. – Есть казна, есть предложение, и… Я жду ответа, согласен ли ты хранить и приумножать её?
– Берись, Иван Ильич, не прогадаешь, – посоветовал Лопырёв. – И я подсоблю, если надобность в том возникнет.
Сафронов почувствовал, как потеет под одеждой тело и покрывается испариной лицо. Он был не готов взвалить на себя такую ответственность.
– А ты почему отказался, Гаврила? – покосился он с подозрением на Лопырёва. – Я почему-то склонен считать, что прежде, чем мне сделать такое предложение, старец сделал его тебе?
– Нет, Гавриилу я такое предложение не делал, – ответил за Лопырёва Андрон. – Почему? По своим соображениям. Ты избранный и весь открыт мне. И я уверен, что казна наша, под твоим присмотром, будет в целости и сохранности.
Сафронов в замешательстве покосился на Лопырёва, а тот едва заметно кивнул ему.
– А что я буду делать с этими деньгами? – поинтересовался он у старца. – Как я понимаю, вложить их в дело мне нельзя, так как же приумножать их?