«Самарским крестом» тюрьму окрестили за форму, благодаря которой, в совокупности с решётчатым полом, надзиратель из помещения в центре «креста» наблюдал за всеми четырьмя отделениями и при необходимости мог перекрыть выход из любого из них.
В полдень у тюремных ворот остановилась коляска, с которой сошли Гавриил Лопырёв и средних лет молодцеватый мужчина.
– Егор, свидание точно в двенадцать? – спросил он. – Ты ничего не напутал?
– Обижаешь, Гавриил Семёнович, – отозвался тот. – Я в этих стенах не один год прослужил верой и правдой и до тонкостей изучил внутренний распорядок.
– «Верой и правдой» если бы ты служил, мудило, то со службы бы не попёрли, – с пасмурным видом поддел его Лопырёв. – Буду надеяться, что тебя не позабыли ещё бывшие сослуживцы, пройдоха…
Часовой распахнул створку ворот и впустил их внутрь. Оказавшись в узком коридоре с кирпичными стенами, Лопырёв поморщился, почувствовав себя неуютно и отвратительно. Сквозь щели в железных воротах, находящихся по обоим концам коридора, проникал слабый свет. Когда глаза Лопырёва привыкли к темноте, он различил две группы людей, скучившихся у железных решёток по обеим сторонам узкого прохода.
– Кто это? – тихо поинтересовался он у Егора.
– Посетители на свиданку, – ответил тот. – Те, кого больше, к уголовникам пришли, а те, кого поменьше, – к политическим.
Ответив, Егор уверенно зашагал по проходу, здороваясь с попавшимися на пути надзирателями и перекидываясь с ними парой коротких фраз.
Услышав звяканье цепей и засовов внутренних ворот, Лопырёв вздрогнул и почувствовал лёгкое головокружение. В это время открылись ворота и мрачный коридор на минуту осветился.
В коридор въехал тюремный фургон, и ворота тут же закрылись.
– Что это? – удивился Лопырёв.
– Да кого-то привезли на содержание под стражей, – со знанием дела пояснил Егор. – Здесь такое часто случается. Тюрьма есть тюрьма, служба здесь такая.
Время тянулось медленно. Нервы Лопырёва были на пределе. Через короткие промежутки времени открывалась дверь тюремной конторы, из неё выходил надзиратель и выкрикивал имена тех, к кому пришли на свидание.
– Когда же нас выкрикнут? – тихо возмущался Лопырёв. – Ждать больше мочи нет.
– Не рекомендую выпячиваться, Гавриил Семёнович, – посоветовал Егор. – Здесь всё по разрешениям и по порядку. А вы без разрешения, вот и ждите, когда на нас внимание обратят.
– Тогда почему нам на двенадцать назначили? – высказался в сердцах Лопырёв. – Стало быть, нас должны впустить в назначенное время и без разрешения!
– Не так всё просто, Гавриил Семёнович, – ухмыльнулся Егор. – Здесь одно время у грабителей свиданка, другое время – у воров, а последними идут политические.
– Ты думаешь, что старец с политическими совместно заперт? – заинтересовался Лопырёв.
– Не знаю, – пожимая плечами, ответил Егор. – Здесь воров-медвежатников и фальшивомонетчиков от всех отдельно содержат, чтобы они других своему ремеслу не обучали. А старца вашего тоже, наверное, в одиночке заперли, чтобы он свои проповеди греховные среди других не распространял.
Из двери конторы вышел офицер, и все затихли в ожидании.
– Кто к политическим, готовьтесь, сейчас пускать начнём, – громко объявил он.
Офицер развернулся, но Егор успел оказаться рядом.
– Павел Иванович! – воскликнул он. – Это я, Егор Крымов, и со мной ещё один. Мы к Андрону, вы, наверное, знаете?
Офицер хмуро взглянул в сторону приросшего к полу Лопырёва, затем перевёл взгляд на льстиво улыбающегося Егора.
– Зайдите и в конторе отметьтесь, – буркнул он. – В первый и последний раз без разрешения впускаю, Крымов. Ты знаешь, какие в наших стенах правила.
– Да-да, конечно, знаю, Павел Иванович, – опуская в его карман сто рублей, улыбнулся Егор. – В первый и последний раз, как молитву запомню.
Следом за офицером он вошёл в контору и через несколько минут вышел, потирая руки.
– Всё в порядке, Гавриил Семёнович, – сказал он. – Сейчас нас вызовут.
Через пару минут из конторы вышел надзиратель и выкрикнул:
– К хлысту Андрону кто? Заходите!
– Это нас приглашают, Гавриил Семёнович, – дёрнул за рукав Лопырёва Егор. – Пошли…
Надзиратель ввёл их в большое светлое помещение с зарешеченными окнами, которое разделяла прочная решётка от потолка до пола. С одной стороны стояли в ряд арестанты, а с другой толпились их родственники.
Старец Андрон как всегда выглядел угрюмым, но бодрым. Он подошёл к решётке и взялся за неё руками. Как только прозвучала разрешительная команда, Лопырёв поспешил к нему.