– Уж кого-кого, а тебя не ожидал здесь увидеть, Гаврила, – усмехнулся Андрон. – Мне тут жандарм сказал во время допроса, что свидание мне до суда не положено.
– Кому не положено, а кому дозволено всё, – неловко пошутил Лопырёв.
– Из всего следует, что какое-то неотложное дело заставило тебя искать со мной встречи? – заинтересовался старец.
– Дьяк уж больно усердствует, – вздохнул Лопырёв. – Так и норовит отправить тебя на каторгу.
– Чего быть, того не миновать, – спокойно отреагировал Андрон.
– Агафья письмецо в Петербург отписала Григорию Ефимовичу, – высказал новость Лопырёв. – Просит его вытащить вас из заточения.
– Вот видишь, надежда ещё есть, хотя и мизерная, – усмехнулся Андрон. – Суд уже скоро, и письмо едва ли дойдёт за это время до Григория Ефимовича.
– Ежели почтой отправить, то не успеет, – согласился Лопырёв. – Агафья мне с письмом на перекладных ехать велит.
– Она дело говорит, – одобрил Андрон. – На поезде ехать дольше, чем на перекладных. Письмецо Григорию Ефимовичу лично вручи да деньжат тысяч пять сунь в ручку. Тогда он при тебе его прочтёт и меры примет.
– Вот и всё, с чем пришёл я к тебе, Андрон, – вздохнул Лопырёв. – Сам-то ты как? Трудно приходится на харчах казённых? Сокамерники не обижают?
– Сейчас не время и не место рассказывать тебе о жизни острожной, – поморщился Андрон. – Всё хорошо, вот только допросами донимают. – Он посмотрел по сторонам и перешёл на шёпот: – Ты одно дело делай и о другом не забывай. Ты понимаешь, о чём говорю я, Гаврила?
– Речь о Сафронове? – тоже перешёл на шёпот Лопырёв.
– Верно мыслишь, о том я, – кивнул утвердительно старец. – Как у него дела наши общие движутся?
– Ни шатко ни валко, а так, как ты и предвидел, – сообщил Лопырёв.
– Жиды-ювелиры сначала охотно ему золото продавали, – ухмыльнулся Андрон. – А затем, видя, что он всё покупает и покупает, цены увеличили.
– В два, а то и в три раза, – подтвердил Лопырёв.
– Именно на то я и рассчитывал, – скупо улыбнулся Андрон.
– Я вот сейчас в Петербург еду, сколько у него денег взять? – прошептал Лопырёв, покосившись на беседующих рядом «соседей».
– А сколько даст, столько и бери, – ответил Андрон с едкой усмешкой. – Чем больше, тем лучше. Всё одно за растраты ему ответ держать предстоит.
Время, отведённое для свиданий, прошло быстро. Свистком надзиратель оповестил о прекращении свидания, и приученные к внутреннему распорядку арестанты дружно отошли от решётки и выстроились у стены в ряд. Надзиратели их тщательно обыскали и по одному вывели из помещения. Посетители тоже стали расходиться.
– Ну что, всё в порядке, Гавриил Семёнович? – поинтересовался Егор.
– Да, всё хорошо, – вздохнул Лопырёв. – Давай-ка веди меня на выход, братец.
– Я узел передал дежурному и деньжат маленько сунул, – сообщил Егор. – Обещал за стариком лично приглядывать и исполнять всё, что он попросит.
– А верить-то ему можно? – посмотрел на него с любопытством Лопырёв. – А то возьмёт деньги и про обещания забудет.
– Здесь так заведено, – принялся объяснять Егор. – Тому, кто деньги взял, можно верить как Господу Богу! Взял деньги, делай дело, за что заплачено. Выйдешь из доверия, больше давать не будут и тогда ищи работу. Здесь деньгами надзиратели друг с другом делятся.
– Тогда я спокоен, – усмехнулся Лопырёв. – И тебе заплачу, как обещал и ещё чуток сверху положу. Как выйдем отсюда, так сразу сполна расчёт получишь.
9
Молодая лошадь, запряжённая в телегу, резво бежала по просёлочной дороге. Макар Куприянов, левой рукой держа вожжи, правой погонял её кнутом, слегка подстёгивая по крупу. Силантий Звонарёв, лёжа на ворохе сена, лениво смотрел на разлившуюся и всё ещё не вошедшую в свои берега реку.
– Эй, Макар! – ткнул он рукой в бок Куприянова. – Долго ещё серчать собираешься? Чего молчишь, будто в рот воды набрал, ирод?
– А я уже наговорился с тобой до одури, – не оборачиваясь, огрызнулся Куприянов. – И сейчас всё тело огнём горит от порки, тобой учинённой.
– А ты не злись и не сетуй, Макарка, – махнул рукой Силантий. – На себя пеняй и не свешивай на меня собак и кошек. Не пожаловалась бы на меня Степанида твоя блаженная, оба бы сейчас не поротые были.
Разговор не завязался, и некоторое время они ехали молча. Куприянов погонял лошадь, а Силантий смотрел на реку.
– А речушка наша в Волгу впадает, – заговорил Силантий. – Интересно, как сейчас выглядит великая река?