Комура с трудом перевел дыхание, почувствовав, как дрожат руки и подгибаются колени. Пожалуй, ему досталось многовато. Десять лет назад, правда, ему все было нипочем, да ведь те времена давно миновали.
Он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Вытащил из лежащей на столике пачки сигарету, поискал глазами спички, подобрал валявшийся на полу пистолет, тщательно обтер его, сунул в карман. Уходить надо немедленно. Открыв наружную дверь и выскользнув на улицу, вдруг понял: дом стоит в лесу, на отшибе. Он присвистнул и ощупал руками голову: здорово же его треснули, если он совсем не помнит, как его сюда привезли. Взгляд упал на стоящую неподалеку автомашину. «Чья?» Он осторожно подошел поближе. «Тоета», не слишком старая и не слишком новая. Ключ зажигания на месте, в ящичке документы. На цветной фотографии лицо убитого им Фукудзава. Он захлопнул дверцу и включил зажигание — владельцу машина больше не понадобится.
Действовать придется так: он не поедет в полицию, а из ближайшего переговорного пункта свяжется с управлением национальной обороны и с бюро расследований общественной безопасности в Токио. Бюро занимается серьезными государственными преступлениями, и они сумеют остановить террористов. Нападение на базу атомных подводных лодок необходимо предотвратить!
Парламентская фракция компартии сделала запрос правительству: по данным партии, в составе сухопутных «сил самообороны» создано специальное подразделение, которое занимается незаконным сбором информации об оппозиционных партиях и о коммунистических странах. Это подразделение работает на разведуправление министерства обороны США, а также на ЦРУ. Начальник УНО опроверг слова депутата-коммуниста, заявив корреспондентам, что управление национальной обороны не имеет связи с Центральным разведывательным управлением США и не может работать на американские спецслужбы.
Если Гэн Шэн, способствуя осуществлению замыслов участников заговора, преследовал собственные цели, то и Куихара не очень-то доверял своему временному союзнику. Машины, которыми в Кумамото пользовались террористы из «Боевого знамени», были снабжены небольшими радиомаяками, включавшимися одновременно с зажиганием, и за передвижением членов группы круглосуточно следили операторы — молодые ребята из «сил самообороны». В домике Сая, куда террористы привезли потерявшего сознание Комура, Куихара приказал установить скрытые микрофоны для прослушивания.
Запись разговора следователя с Саем, звуки выстрелов, когда появился Фукудзава, заставили насторожиться молодых офицеров «сил самообороны» (они должны были проконтролировать нападение террористов на склад оружия, а затем их вылет на базу подводных лодок). Когда операторы доложили о событиях, которые произошли в домике Сая, трое молодых офицеров бросились к машине. Комура необходимо было перехватить и уничтожить. Радиомаячок, установленный в машине, на которой он ехал, указывал преследователям его маршрут.
Они действовали спокойно, наверняка. Комура было некуда деться. Если бы он по наивности обратился в полицию, ситуация разрешилась бы совсем просто. Там, в полиции, были свои люди.
Преследователи нагнали Комура уже в центре Кумамото. Оглянувшись, он заметил, что серый «ниссан» висит у него «на хвосте», не отпуская ни на минуту. Глядя в зеркальце заднего обзора, Комура безошибочно определил профессиональную принадлежность трех сидящих в машине молодых людей.
Обширное письмо Таро с изложением обстоятельств убийства Митико Садзи попало в несколько редакций и бюро зарубежных информационных агентств. Корреспондент одного из агентств, быстро просмотрев письмо, отстучал десять строчек на машинке и включил их в раздел уголовных новостей из мира высокопоставленных лиц. Вечером информация пошла за океан. Международная телеграфно-телефонная связь из Японии осуществлялась полугосударственной компанией, монополизировавшей эту сферу. Компания, в свою очередь, была связана с транснациональной «Интернэшнл телеграф энд телефон», куда попадали все телеграммы и телексы. Поздно ночью или, вернее, рано утром, часа в три-четыре, в бюро ИТТ приходили работники ЦРУ, ФБР и Агентства национальной безопасности. Они ежедневно просматривали всю поступающую информацию. Заметка из Японии была замечена. Ее копия легла на стол начальника регионального управления ЦРУ и была даже упомянута в ежедневной сводке для одного из заместителей директора. В Токио послали официальный запрос. Он был адресован резиденту Брайтону, но тот, не читая, переправил его Джону Уилби.
Комура мягко тронул машину и в зеркальце заднего обзора увидел, как вслед за ним двинулись те трое. Пока он едет по центральной улице, он в безопасности, размышлял следователь. Но сколько так можно кататься? Да и они что-нибудь придумают. Нет, уступать инициативу им нельзя. Как только он свернет куда-нибудь в тихое место, они могут начать стрелять. Вероятно, сказанное Саем — правда, и провал этого плана грозит им огромными неприятностями. Наверное, замешаны большие люди из Токио.
Машина сзади шла, не отставая и не перегоняя, сохраняя постоянную дистанцию. Комура постоянно поднимал глаза к зеркальцу: водитель одной рукой небрежно держал руль, двое других с деланным равнодушием смотрели по сторонам.
Комура чуть прибавил скорость. Преследователи немедленно насторожились.
Следователь прикинул: до конца улицы минут десять езды, дальше дорога сворачивает в довольно пустынную аллею, где почти нет машин. Более удобного места для инсценировки автомобильной катастрофы и не придумаешь.
Загорелся красный свет. Комура сбросил скорость, медленно огибая машину впереди. Преследователи, не желая привлекать внимания, остановились. От Комура их отделял всего один автомобиль — беспокоиться им было не о чем.
Регулировщик, равнодушно наблюдавший за дорогой, вдруг изумленно раскрыл рот. Одна из машин рванулась прямо на красный свет. Секунду он оставался в бездействии, но когда вслед за нею, с треском ободрав крыло стоящего впереди «форда» старой модели, последовала еще одна, — схватился за висевший на ремне «уоки-токи» и связался с отделением полиции.
Комура выиграл минуту. Ее как раз хватило на резкий поворот с торможением. Машина перегородила дорогу, а он чуть не пробил головой ветровое стекло. И тут же, распахнув дверцу, кинулся бежать. Перепрыгнул через кювет и услыхал визг тормозов, звук глухого удара: машина преследователей врезалась в «тоету».
— Куихара! — взволнованный Бенджамин даже хлопнул себя по лбу. — Я должен был сразу догадаться, когда вы сказали, что фамилия человека, получавшего деньги от «Джонсон эйркрафт корпорейшн», оканчивается на «хара».
Тот же знакомый чиновник из токийской прокуратуры выложил на стол целую пачку материалов — показания свидетелей по делу компании.
Только теперь Мортон выяснил, почему старый японец с таким уважением относится к Бенджамину: после войны молодой тогда офицер американской армии Уолтер Бенджамин служил в Си-Ай-Си, контрразведке сухопутных войск оккупационной армии, и занимался выявлением военных преступников категории «Б» (обвиняемые в преступлениях против человечества). А этот чиновник, бывший преподаватель английского языка в провинциальном институте, работал у него переводчиком. Постепенно ситуация менялись, американские оккупационные власти понемногу стали использовать бывших военных преступников. Чересчур энергичный и прямой Бенджамин мешал новому курсу, и его довольно скоро отстранили от дел. Тихий, незаметный переводчик остался, а позже перешел в прокуратуру, где и прослужил всю жизнь, сохранив самое высокое мнение о своем бывшем шефе.