И Бенджамин и японец, Такаги-сан, знали Куихара. Его отец служил в генеральном штабе сухопутных сил императорской армии и получил десять лет тюремного заключения за участие в злодеяниях на территории оккупированной японскими войсками Маньчжурии. Правда, через три года он благополучно вышел из тюрьмы и-даже основал «партию патриотов». В парламент ему пройти не удалось, но тем не менее он пользовался большим влиянием среди правых. В доме у него бывали крупные политики, министры, лидеры различных группировок. Поговаривали, что Куихара-отцу удалось сохранить немалые суммы, награбленные в Китае. Но прошлое не мешало ему выступать активным сторонником сближения с Пекином, он даже ездил туда в составе одной из первых делегаций.
Сын поначалу также увлекался политической деятельностью, был довольно заметной фигурой в праворадикальном студенческом союзе. Ему уже прочили неплохую политическую карьеру, но он вдруг исчез с горизонта и начал работать в исследовательском комитете одной из промышленных организаций, возглавляемых Итодзаки — близким другом отца. Служба там считалась престижной и хорошо оплачивалась, но все же многие удивлялись, почему подававший столь блестящие надежды молодой человек, к тому же отнюдь не из бедной семьи, предпочел десятые роли возможному лидерству в политике.
— Он предпочел незримую власть, — заметил Такаги. — Должно быть, страшно честолюбив, хладнокровен и опасен. Я изучил показания одного из курьеров, лично привозивших сюда чеки…
— Из Гонконга?
— Да. Но откуда вы знаете? — удивился Такаги. Мортон кивком указал на Бенджамина.
— Произошел какой-то разрыв в цепочке, — сказал Такаги, — курьер вышел непосредственно на Куихара. Обычно чек долго переходил из рук в руки, прежде чем добирался до настоящего получателя.
— Зачем им, собственно, деньги ЦРУ? — вдруг спросил Мортон. — Неужели они не могли найти их здесь, в Японии?
— Это не так просто, — отозвался старый журналист, — манипуляции с такими суммами не остались бы незамеченными. Да и вообще, какие заговорщики отказывались от предлагаемых денег?
Они вновь принялись за документы. Бенджамин и японец тщательно, уже в который раз просматривали их, сопоставляли, а Мортон записывал наиболее важные данные.
Комура повезло. Из машины Фукудзава он прихватил документы и деньги. Сумма была мизерной, но на билет ее хватило. Сорок минут до посадки в самолет, летевший транзитом через порт, где базировались американские подлодки, он провел в туалете, надеясь, что там его труднее будет обнаружить, но его никто и не искал.
Примерно в это же время из Аомори вылетал генерал Такаса, он возвращался в Токио. Начальнику штаба своей дивизии он сообщил, что по приезде хотел бы немедленно проверить боевую подготовку дивизии. Это был условный знак.
Начальник штаба вызвал к себе командиров 1, 31, 32, 34-го пехотных и 1-го артиллерийского полков и под большим секретом рассказал, что командующий собирается устроить проверку. Командиры, не мудрствуя, привели части в состояние полной боевой готовности. Генерал Такаса был известен жесткими мерами против тех, кто оказывался не на уровне предъявляемых требований. Между тем служить в Токио приятнее, нежели где-нибудь в захолустье.
— Неужели вы мне не верите?
Полковник Роджерс лишь пожал плечами, когда Комура, с трудом пробившийся к нему, рассказал о запланированном нападении. Не похоже было, что этот человек вообще способен удивляться. Короткие седые волосы, обветренная, чуть красноватая кожа, типичное лицо с рекламной страницы любого американского журнала. Комура был неприятно удивлен этим открытием. Он ожидал увидеть человека неординарного, а натолкнулся на самого среднего из средних американцев.
— Послушайте, мистер Комура, — сказал ему Роджерс, — от шпиономании и подозрительности люди излечиваются до тридцати лет. По-моему, вы подзадержались. Даже если эти джентльмены и попытаются совершить нечто подобное, нам с вами нет ни малейшего повода беспокоиться. Неужели вы полагаете, что возможность нападения не была предусмотрена заранее? Система охраны и сигнализации вполне надежна. Здесь работали лучшие специалисты.
Какие аргументы мог противопоставить ему Комура? Уверенность, что Сай не врал? Что он не из тех, кто в состоянии подбросить версию?
Американец усмехнулся:
— Зачем террористам подводная лодка? Они все равно не смогли бы ею воспользоваться, ведь управление атомной подводной лодкой требует высоких профессиональных знаний.
— Но кто может поручиться, — возразил ему Комура, — что среди нападающих не окажется инженера-подводника?
Немногочисленная охрана склада «сил самообороны» была уничтожена быстро и почти бесшумно.
Террористы взяли оружие, необходимое для захвата базы подводных лодок, и поспешили к дожидавшемуся их грузовичку. Грузовичок раздобыл Гэн Шэн.
Вскоре они были в аэропорту, где уже ждал небольшой самолет, тоже нанятый Гэн Шэном. Он должен был доставить их к деревушке неподалеку от базы американских подводных лодок.
От невозмутимости полковника Роджерса не осталось и следа. Радиостанция, транслировавшая передачи для американских войск на Дальнем Востоке, прервала обычную программу, чтобы сообщить о событиях в Кумамото. Полковник был ошеломлен. Ведь этот Комура начал именно с рассказа о готовящемся нападении на склад «сил самообороны». И он ему не поверил. Но теперь… кто может быть уверен в том, что террористы действительно не сделают попытки захватить подводную лодку?
Начальник базы ринулся из кабинета. Не спрашивая разрешения — да оно и не требовалось теперь, — за ним двинулся и Комура. Уже через несколько минут полковник орал на дежурного так, что звенели стекла: огромную территорию базы — по ней можно было на танке разъезжать — охраняли лишь двое морских пехотинцев у ворот. Кто-то, неизвестно почему, отменил патрульную службу, и если бы террористам удалось проникнуть за ворота, их бы никто не мог остановить.
Полковник немедленно поднял по тревоге подразделение морских пехотинцев и приказал вызвать к себе начальника охраны, найти которого, впрочем, не удалось: в пятницу вечером он обычно уезжал в город, к знакомым.
Отдав распоряжения и немного успокоившись, Роджерс отдышался, пригладил короткие седые волосы и повернулся к Комура:
— Я должен извиниться…
— Не стоит, — отмахнулся тот. — Неизвестно, как я сам поступил бы на вашем месте.
Рано утром видеопленка с записью репортажа корреспондентов Эн-Эйч-Кэй о разгроме, учиненном террористами, демонстрировалась по всем каналам национального телевидения. Крупным планом показывали взломанные двери склада, пустые ящики из-под автоматических карабинов американского производства, застывшие в предсмертной муке, искаженные гримасой боли лица убитых солдат охраны. По полу были разбросаны листовки с призывом к мировой революции. Вся страна не отрывалась от экранов. Япония негодовала. «Красные — убийцы! Коммунисты оставили свой дьявольский след. Коммунисты вооружаются. На кого они нападут завтра?» — трагически вопрошал диктор.
В одиннадцать часов утра состоялось расширенное заседание президиума Центрального Комитета компартии.
Утром Таро вскочил ни свет ни заря и, не завтракая, побежал к киоску. Первые выпуски ежедневных газет появляются очень рано — они рассчитаны на тех, кто отправляется на работу еще затемно. С замирающим сердцем он раскрыл первую газету, вторую, третью… Ничего. «Неужели не придали значения моему письму? — спрашивал он себя в сотый раз. — Но ведь генерал подозревается в убийстве. Это же сенсация!»
Таро отправился в Токио, решив лично побывать в редакциях. С вокзала позвонил домой: мать сказала, что ему несколько раз звонил неизвестный мужчина и настойчиво осведомлялся, где можно его найти. Фамилии своей он не назвал, но оставил номер телефона с просьбой дать знать, как только Таро появится. Таро сказал матери, что его опять отправляют по служебному делу, и обещал зайти попозже. Только повесив трубку, он сообразил: а может, его разыскивает Комура?