Не обращая внимания на доярок, пузатый Васильевич, от которого явно несло спиртным, обратился к Дмитрию Ковалю, который фотографировал и группу доярок, и убогую ферму, и рыкающих коров в навозной жиже загона:
-- Кто разрешил вам тут фотографировать?
-- Я – журналист “Нашей газеты”, приехал сюда по жалобе доярок фермы. Вы не могли бы нам объяснить, почему коровы находятся на непригодной для содержания животных ферме?
-- Я ничего не должен тебе объяснять. И попрошу убираться отсюда подобру-поздорову!
-- У вас – не запретная зона. Здесь нет секретных предприятий. Мы, как и все здесь, находимся в своей стране, -- решила вмешаться Леся. – Кроме того, мы журналисты, работаем согласно Закону о печати, выполняем свои служебные обязанности, а вы нам препятствуете это делать!
-- Вам не хрен делать, поэтому вы в наш колхоз приехали. А попробовать технику поремонтировать, когда нет запчастей и нет денег, чтобы ее купить – это пусть дядя колхозный делает! – заорал председатель. – А вы в магазинчик в городе с сумочкой пойдете и молочка нашего за копейку купите! Развалили колхозы, а потом ездят, фотографируют, виноватых ищут!
-- Хорошо, скажите, кто по-вашему виноват в развале вашего колхоза? – спросил Дмитрий.
-- Я здесь работаю полгода, поэтому вины никакой не чувствую. Вы этот вопрос задайте председателю нашего райисполкома, если он захочет с вами разговаривать! – бросил председатель, сел в машину и отбыл в неизвестном направлении.
Доярки развели руками, мол, сами видите, кто нами руководит! Моложавая хихикала...
Свой вопрос Дмитрий Коваль пытался задать председателю райисполкома по телефону, но каждый раз трубку брала секретарь и сообщала, что председателя либо нет, либо он занят. Поэтому репортаж “У калгасе “добра” жыць...”, который поставили в очередной номер, он и закончил этим же вопросом главному районному чиновнику.
Так совпало, что в этом же номере “Нашей газеты” была опубликована статья Савелия Дубовца о странной гибели подростка из деревни, расположенной на берегу довольно широкой реки. Его нашли мертвым около берега, среди высокой осоки. Утопленник сидел, и на голове у него лежал целый сноп этой травы.
История, которую рассказали деревенские подростки Савелию, была трагически проста. Подростки купались на реке, сюда подъехала иномарка, из которой выскочили шесть хорошо упитанных подростков, судя по разноцветным шортам и майкам, городских. Они тоже стали купаться, задирали деревенских обидными кличками, бросали в них песком и камешками. Те через некоторое время ответили тем же. Тогда трое городских вытащили на берег Степку и начали избивать его ногами и руками. На помощь Степке бросились деревенские ребята, а городским стали помогать свои. Все кричали, махали руками и ногами. Вскоре стало очевидно, что деревенские мальчишки проигрывают сражение: у одного их них, Степки, пошла кровь из разбитого носа. Он упал на траву, городские отбежали и бросились в реку смывать кровь.
Степку деревенские пацаны подняли и повели в деревню. Дома он обмыл лицо и сказал пацанам, что пойдет в дом полежать. А вечером его нашли в реке, якобы утонувшим. Один из деревенских рыбаков, который в тот роковой день удил рыбу в отдаленни от купавшихся, заявил следствию, что видел, как Степка через некоторе время вернулся на реку и опять дрался с городскими ребятами.
Как потом оказалось, городские драчуны приезжали купаться на реку на служебной иномарке. Все они были детьми городских чиновников, а папа одного из них занимает должность районного прокурора. По факту гибели подростка было возбуждено уголовное дело той же районной прокуратурой.
Савелий, прежде чем написать статью, несколько дней провел в деревне Степки, разговаривал с односельчанами, родителями, учителями. Все в деревне были убеждены, что Степку утопили городские бездельники.
Следствие велось уже два месяца и виновников в смерти подростка найти не могло. Или не хотело? Этим вопросом и заканчивал свою статью Савелий.
Поздним вечером Лесе позвонил районный прокурор. Судя по голосу, он был пьян, говорил рублеными фразами:
-- Вы почему суете нос в не свое дело?
-- Вы вообразили себя следователем и прокурором?
-- Кто дал право вмешиваться в следствие?
-- Вам за такое рвение кто-то платит?
-- Не боитесь ответить за свои делишки?
-- А вы не боитесь, что наш разговор и ваши вопросы будут обнародованы? Я ведь держу в руках диктофон, -- начала Леся, но тут же услышала, как на другом конце провода трубку положили.
Эти две журналистские зарисовки из жизни провинции Леся рассказала корреспонденту “Радые Свабода” Павлу, который приехал в редакцию “Нашей газеты” с Яном Бычиньским. Они явились ранним утром, как хорошее предзнаменование добрых перемен для коллектива после возобновления издания газеты.