На уговоры бухгалтер не реагировала. В редакции молча сидела на своем рабочем месте, что было очень непривычно для такой общительной женщины. Но коллектив был настолько занят насущными проблемами и делами, что никто не мог и подумать о какой-то неприятной ситуации.
На семинары в Минск ездили и журналисты, и рекламные агенты, и даже распространители “Нашей газеты”. На стажировку в Чехию на целый месяц съездила Лиза Наварич, в Швецию – Дмитрий Коваль, в Литву – молодой корреспондет с соседнего района Павел Пинкевич. Они никогда не были на семинарах такого уровня, тем более за границей, и приезжали оттуда окрыленные услышанным и увиденным. И каждый из них привозил что-то новое и пытался внедрить его в газете. Это весьма поощрялось Лесей, поскольку она видела, как изменилась газета за последний год и по содержанию, и по дизайну и насколько быстро растет ее тираж.
Еще большую востребованность газете придало рекламное приложение, которое издавало в Минске Сообщество развития региональной прессы, членом которого стала и “Наша газета”. Приложение печаталось в цвете, а рекламные объявления, собранные по всей республике, и программа телевидения 16 каналов придавали изданию такой вес, о котором государственные районки и мечтать не могли.
От всего этого в редакции царило хорошее настроение, а время от времени и веселое. И уже не казались такими ужасными различные неприятности, которые так не хотели отпускать “Нашу газету”.
В один из дней позвонила директор быткомбината и уведомила, что помещение, в котором находится газета, выкупается каким-то приезжим бизнесменом, поэтому договор аренды с редакцией расторгается. Но тут же предложила другое помещение, в котором, правда, сыплется потолок и нужно возвести стену, чтобы отгородиться от швейного ателье. Потолок в одном месте этого помещения подперли бревном, перегородку возвели с помощью отца Артема и переехали в это помещение. Весной около крыльца посадили желтые хризантемы и красные маргаритки. Летом и осенью они так буйно цвели, что внушали коллективу добрую надежду на успешное существование газеты.
Неожиданно объявился Гавпик. Вечером он позвонил на квартиру Борисюков. Трубку взял Николай:
-- Вы что хотели?
-- Я хочу поговорить с Лесей Антоновной.
Леся услышала этот разговор и сказала мужу положить трубку. Мол, нечего с этим обмылком ( вспомнилось слово Раисы Ухватовой) говорить. Но телефон зазвонил опять. Леся сняла трубку:
-- Что ты хочешь?
-- Хочу предложить вам бартер. Я написал небольшую повесть о том, как я работал в “Газете Алексея Ухватова”. Там есть много интересных моментов и об Ухватове, и о вас. Вы мне платите деньги за два неоплаченных месяца, и я отдаю повесть на память.
-- А ты не пробовал со своей повестью в прокуратуру сходить? Один раз ты уже туда обращался и, наверное, ответ понятный получил!
-- Леся Антоновна, даю вам месяц на раздумье. Если вы хотите быть героиней моей повести, то я ее опубликую в нашей районке. Помните: вы мне -- деньги, я вам -- повесть!
-- Надеюсь, Савик не совсем еще утратил свои редакторские навыки, чтобы печатать твой бред! – сказала Леся и положила трубку.
-- Слушай, а ведь это шантаж, -- сказал Лесе Николай. – Надо было согласиться, назначить ему встречу для передачи денег, а завтра написать заявление в милицию.
-- Да мне что – делать нечего? Чтобы еще из-за этого обмылка в милицию идти? Что он там напишет в этой своей повести! Пусть печатается в районке – будем читать!
Гавпик слово сдержал. И первыми читателями его повести стали, как ни странно, Семен Семенович и Раиса Ухватова. Они, словно сговорившись, пришли в редакцию “Нашей газеты” с пятничным номером районной газеты.
-- Вот полюбуйтесь, вашему обмылку, оказывается, пирога Ухватов не додал, -- в обычной своей манере сказала Раиса и бросила на стол районку.
Ее редакция не выписывала, Леся изредка покупала очередной номер в киоске “Союзпечати”. Семен Семенович тут же предложил прочитать пасквиль Гавпика вслух. Пока шли какие-то восклицания о силе слова с упоминанием Библии, все молчали. Потом Гавпик подробно описывал, как его заставляли в “Газете Ухватова” искать факты и материалы, которые компрометировали местную власть, возвеличивали Ухватова, будоражили население заграничными райскими картинками жизни, заставляли думать о своей нищете и бесправии перед властными чиновниками. Первым не выдержал Степан Космелюк: