-- Леся, тебе звонят из райисполкома, вставай!
В трубке Леся услышала голос Вилькевича:
-- Леся Антоновна, к восьми часам вас ждет в своем кабинете председатель Василий Андреевич!
-- Но я еще только встала и сегодня суббота,-- начала Леся, но Вилькевич не стал ее слушать:
-- Значит вы придете к девяти часам. И не опаздывайте!
Леся пришла в кабинет председателя райисполкома вовремя. Вилькевич тоже сидел на стуле неподалеку от стола хозяина района. С Лесей сухо поздоровались, предложили присесть. Председатель начал без какого-либо вступления задавать вопросы:
-- На каком основании ваши самодеятельные журналисты ездят по региону, фотографируют, что им вздумается, пишут свои необъктивные и лживые заметки-статейки? Вы знаете, что за заметки о якобы несжатой полосе и брошенном картофельном поле, очередях в универмаге мы вас привлечем к суду?
Василий Андреевич вошел в раж и раза три пристукнул кулаком по столу, не давая Лесе сказать ни слова.
--Вы думаете, что раз побывали в этой сраной Америке, то она вам и поможет? Кто дал право вмешиваться в следствие по гибели деревенского подростка, кто надоумил возбуждать страсти по смерти девочки, которая умерла от аппендицита?
Кулак грохнул по столу в очередной раз. Леся встала и пошла к выходу из кабинета, приостановилась у двери и сказала:
-- В таком тоне я разговаривать не буду... Можете подавать иски в суд, пусть там разбираются, кто сказал неправду...
Вилькевич вскочил со стула, подбежал к Лесе, взял под локоть:
-- Леся Антоновна, сядьте, не горячитесь. С вами хотят поговорить по- человечески, а вы артачитесь!
-- Да, конечно, мы хотим поговорить по-человечески, -- тут же изменил тон и председатель. -- Почему нельзя вашей газете общаться с райисполкомом, со мной, если есть в этом необходимость? Почему вы не хотите ответить на вопросы, которые я вам задал?
-- Если вы даете мне возможность говорить, то я отвечу. “Наша газета” – такое же средство массовой информации, как и районка. Мы работаем на основании Закона о СМИ и других средствах массовой информации. Если наши журналисты что-то нарушили или написали о том, чего не было, не соответствует действительности, то нас можно привлечь к суду. Что касается сельхозработ и вообще темы сельского хозяйства, то вы без нас знаете, в каком плачевном состоянии все находится несмотря на реорганизацию колхозов и совхозов. Несжатая полоса овса и брошенное картофельное поле – только капля в море бесхозяйственности... Что касается общения с райисполкомом, то оно отсутствует не по нашей вине...
-- Я вижу, вы понимаете, как нелегко сейчас работать всем. Давайте вместе делать все для того, чтобы жизнь стала лучше! – неожиданно закончил прием председатель.
На стоянке около райисполкома Лесю поджидал Артем с машиной, чтобы завезти ее на дачу, где уже было много весенней работы. Рассказывая зятю о разговоре с председателем, Леся возмущалась грубым поведением хозяина района, грозным стуком его кулака по столу.
-- Это с вами он еще хорошо поговорил, -- сказал Артем.—Вот я однажды в бане слышал разговор двух ИП-эшников, которые со смехом говорили о встрече предпринимателей с главным начальником района в актовом зале райисполкома. Он называл их спекулянтами, нечестными на руку, и крыл просто отборными матами, не стесняясь, что половина зала заполнена женщинами. Говорили даже, что к нему с пустым карманом заходить не стоит. Вспоминали, как в день рождения его жены, которая в налоговой работает, целая очередь “честных” поздравляющих с подарками почти полдня стояла... Вас Василий Андреевич к числу “честных” явно не причислил!
Через некоторое время в центральных негосударственных газетах было напечатано обращение белорусских журналистов в связи с ухудшением ситуации со свободой слова в республике. Отмечалось, что белорусские СМИ, как и общество, разделилось на два враждебных лагеря, что для властей опасна любая объективная информация о том, что у нас есть и что нас ждет. И Леся поняла, что провинциальный чиновник Василий Андреевич не только хотел запугать ее, но и просто понять, как следует вести себя с неподконтрольной ему газетой в будущем.
Дмитрий Коваль принес Лесе письмо от Павла Пинкевича -- корреспондента из соседнего района и с удивлением заметил, что материалы тот обычно передает по факсу, а тут решил почему-то отправить письмом да еще заказным на имя главного редактора. Сделав отметку на бланке почтальону, Леся вскрыла письмо и ... увидела заявление на увольнение. Пинкевич не проработал еще и года, писал на молодежные темы, сам иногда верстал полосу со своим материалом. Что-то случилось с парнем, подумала Леся. Ведь он жил не в райцентре, а в близлежащей деревне, недавно похоронил мать. Леся решила подождать, когда Павел объявится или позвонит и объяснит свое решение.