-- Я не имею сейчас времени на разговор с вами, -- ответил идеолог. – Хотите поговорить – запишитесь на прием...
Леся понимала, что надежды на положительное решение вопроса нет, но на прием записалась и приехала в облисполком в назначенное время.
В кабинете Кувачука сидели два парня и девушка, которые, как он пояснил, являются работниками отдела. Вышколенные, смотрящие в рот своему начальнику молодые люди.
-- Вы в своих неизвестно откуда возникших газетах считаете себя правдолюбами, борцами за народное счастье, находитесь в ореоле патриотов-первопроходцев, а мы вот все – в говне... --- начал Кувачук.
От такого начала разговора Леся внутри съежилась. Молодые люди слегка ухмыльнулись и не изменили своих поз за столом.
-- Вы приехали на откровенный разговор с нами? Тогда скажите, сколько грантов Вы получили в этом году? Почему участие в пресс-конференции вы согласовывали с Яковичем? Вы что, финансово от него зависите? Если бы он сказал, нет, Леся, ехать нам не нужно, то вы бы и не приехали?
Только Якович называл Лесю просто по имени, и телефонный разговор о целесообразности поездки на пресс-конференцию был у них накануне. Телефоны-то прослушиваются, оказывается...
Леся решила ответить, как говорится, тем же:
-- Вам же известно сколько грантов получила моя газета и в этом году, и ранее. Якович занимается финансированием своей газеты и не является моим руководителем. Он – мой коллега, и время от времени мы с ним общаемся. Что касается “Нашей газеты”, то ее тираж ( а это почти 10 000 экземпляров) позволяет быть самодостаточной и прибыльной...
-- Браво, браво! – засмеялся Кувачук. – Продуманный ответ, уважаю умных людей. Поэтому скажу вам: мы не вмешиваемся в отношения субъектов хозяйствования, в том числе и в отношения “Белпочты”, “Белсоюзпечати” и независимых газет. Решайте вопросы сами на местах...
Из кабинета Кувачука Леся вышла с чувством какой-то петли, которая медленно затягивается на ее газете. На газете, ее по сути выстраданном детище...
До Нового 2006 года оставалось три месяца, но Леся решила все же проехать по соседним районам и попытаться уговорить начальников узлов связи заключить договора на подписку “Нашей газеты”. Ее встречали вежливо и так же вежливо отказывали. Лишь только начальник узла связи в Смилянах долго молча сидел над договором, потом махнул рукой и подписал. Леся была рада и этому, но сказала Артему, который после работы отвозил ее домой, что ему придется искать частных распространителей еще в двух соседних районах для того, чтобы тираж газеты удержать хотя бы в размере 4-5 тысяч экземпляров.
-- Искать, так искать, -- сказал Артем. – В райцентрах много людей сидят без работы...
Это были его последние слова, сказанные Лесе. Ночью, в половине первого ее разбудил телефонный звонок. В трубке она услышала рыдающий голос Тани:
-- Мама, Артем разбился... Насмерть... Только что позвонили из милиции...Позвони матери Артема...
-- Что!? Что ты говоришь!? – спрашивала Леся.
-- Мама, Артем мертв! Его отвезли в морг! -- рыдала Таня.
-- Собирайся, иди ко мне! Пойдем вместе в милицию!
Не помня себя, Леся набрала номер родителей Артема и сообщила им ужасную новость. Мать Артема долго не понимала, что ей говорят, и Леся раз за разом повторяла сказанное. Ей казалось, что она говорит тихо и внятно, но спустя минуту поняла, что просто кричит, потому что в дверь квартиры постучали: это на крик Леси прибежала соседка сверху. Вскоре пришла Таня, и они пошли по ночных Смилянах в РОВД.
-- Но куда ехал ночью Артем? -- спрашивала Леся у плачущей Тани.
-- Не ночью он поехал, а вечером. Пришел его давний друг Руслан Гапоник, он приехал недавно из России в отпуск, попросил помочь завезти в соседний поселок какую-то мебель. Артем согласился, и они повезли эту мебель на машине Гапоника...
В РОВД дежурный сотрудник ГАИ показал разбитую машину Гапоника, уже доставленную во внутренний двор, и сообщил, что тело Артема отвезено в морг райбольницы. Он также рассказал, что на месте аварии были охотники из областного центра, среди которых находился заместитель начальника то ли областной ГАИ, то ли УВД облисполкома. “Так что следствие быстро разберется, кто и в чем виноват,” – добавил инспектор.
Но еще этой же ночью они с Таней поняли, что найти виновника аварии и смерти Артема будет нелегко. Руслан Гапоник, которого после освидетельствования в больнице, отпустили домой, рассказать что-либо об аварии, о гибели Артема категорически отказался. Он твердил только несколько слов: “Звоните следователю в областной центр”. Откуда он знал сразу же после аварии, что его уголовное дело передадут следователю областного УВД? Какому следователю и по какому номеру звонить он естественно не говорил.