-- Уподобиться этим «друзьям»? -- выдавила из себя Леся. – Там они никому вреда не принесут – может и хотели бы, да не по зубам будет. Я думаю, их там заставят отрабатывать зарплату…
После этого разговора Леся долго вспоминала о том, как она по сути работала на Идушкину, как прощала ей ляпы в материалах, которые потом приводили в суд. «Ну, ты просто дура, -- говорила она себе. – Ведь даже ни разу не заставила ее компенсировать хотя бы часть ущерба, нанесенного редакции. За вопиющие «успехи» единственный выговор ей объявила, который ее даже не взволновал. И, что самое гадкое, выслушивала льстивые комплименты в свой адрес. А ведь Артем ее подлое нутро сразу почувствовал. И чужие люди – директор школы, Инна из областного «Партнерства» -- предупреждали, что добром на добро она никогда не ответит. Долго же она терпела, высматривала и якобы нашла причину, чтобы укусить. И время выбрала удачное – после гибели Артема».
И еще один эпизод всплыл в памяти Леси. Однажды, за чашкой кофе, Идушкина на полном серьезе стала уговаривать ее уехать вместе с ней в Польшу и попросить там политического убежища. Говорила, что во всем мире известно, как удушается независимая пресса в Беларуси, и успех этого поступка будет обеспечен. Леся стала смеяться, говорила о том, что нас там никто не ждет и авантюристов никто не любит. Потом сказала, что оставить газету, созданную с невероятным трудом, дом, детей, родную землю и могилы родителей не считает порядочным и нужным. Идушкина со злостью схватила свою сумку с традиционными яйцами и колбасой и выскочила из кабинета, хлопнув дверью…
Вспомнился и Сергей Суловец, который пришел устраиваться на работу в редакцию в десятиградусный мороз в кроссовках и осенней курточке. На вопрос, почему нигде не работал до сих пор, ответил, что его нигде не берут. Мол, студент-заочник никому не нужен. Глядел Лесе прямо в лицо голубыми красивыми глазками. Через неделю работы попросил выдать аванс, объяснил, что нет денег даже на хлеб. Иногда заходил в кабинет, сдавал материал и рассказывал, как с другом ездил в Москву и нанимался к претендентам на выборные посты в качестве помощника. Такие помощники раздавали на улицах предвыборные программы претендентов, занимались организацией встреч с избирателями и даже просто охраной. Жаловался, что с ними в российской столице никто не церемонился, платили мизер, а в конце выборной компании просто «кидали», и с угрозами выставляли вон.
Однажды Леся в конце рабочего дня застала его в кабинете операторов с двумя незнакомыми мужчинами, которым Суловец выводил на принтере какие-то тексты.
-- Что здесь происходит? Кто разрешил пользоваться редакционной бумагой и оборудованием? – спросила Леся.
Мужчины сразу ретировались, а Суловец стал извиняться, говорил, что он оказал услугу брату его девушки.
-- А ты уже успел завести девушку?
-- Ну да, что тут такого?
Леся не стала делать из этого инцидента никаких выводов. И Суловец вел себя так, как будто ничего не случилось. Месяца через три он зашел в кабинет и, глядя своими красивыми глазками, признался:
-- Леся Антоновна, Света, моя девушка, беременная. Что делать?
-- Так быстро? – невольно вырвалось у Леси. – Ну, что делать, наверное, жениться надо!
-- Да как жениться? Денег никаких. Мать моя в колхозе, сами понимаете, дыру в кармане заработала. Отец же нас бросил давно, где- то в России обитает…
-- Ну, ладно, давай мы тебе зарплату выдадим наперед. Я поговорю с бухгалтером, возможно и помощь материальную окажем. Но и ты старайся работать, ведь все еще не можешь полностью планы месячные выполнять.
-- Ой, Леся Антоновна, вашу помощь век не забуду!
Да, не забыл…Оказывается, добро побеждает зло в основном только в сказках… Хотя, как уверяет моя соседка по кровати, подлость всегда возвращается к человеку, который ею пользуется. Это закон такой божий и космический… Но, Господи, почему так пусто на душе?
Ночью Лесе стало плохо. Она нажала тревожную кнопку, прибежала медсестра, вызвала дежурного врача. Измерили давление, укололи два укола, посидели около Леси. Она и не заметила, как уснула. Утром пришла лечащий кардиолог, стала допытываться, что случилось, кто приходил, кто звонил.
-- Да по телефону ей кто-то что-то сказал, -- не утерпела соседка по кровати.
-- Леся Антоновна, я вас уже предупреждала: никаких стрессов, даже самых маленьких!
Эти слова доктор в который раз повторила и при выписке. И добавила:
-- Мы вас полечили. Я не скажу, что вы выздоровели, но жить будете…
И вот спустя почти три месяца Леся опять вошла в свой кабинет, села за стол, взяла в руки подшивку, полистала. Местные новости о заводах и предприятиях, где задерживают зарплату, неубранные поля осенью, разбитый и разломанный мост, через который люди просто переползают, продукты с истекшим сроком годности, которыми торгуют в магазинах Смилянского горпо, сообщение 1 апреля о том, что в местной речушке, давно нечищенной, плавает «крокодил», муляж гранаты, брошенный около магазина и до смерти напугавший людей. Новости республики, бесконечные выборы, митинги несогласных, попытки оппозиции сказать хоть какое слово на страницах независимых газет, портреты исчезнувших политиков и информация о том, что попытки найти их не увенчались успехом, борьба БАЖа за существование независимых газет…Атмосфера движения, свободы мысли и слова. Но и атмосфера напряжения сил, нервов и духа. Не для меня, не для меня, думала Леся. Нужно смотреть правде в лицо – у тебя больше нет на это все сил…