Бродячее население сендухи разбросано от лесов до моря.
От края далеких лесов до кромки морских льдов бродят мелкие роды.
Мир маленький, ясный, понятный, буду в нем воином. Заканчивается с одной стороны лесом, с другой — ледяным морем. Никак не заблудишься. С одной стороны обрыв в нижний мир, с другой — гора в мир верхний. Из горы пар выбрасывается, трава не растет. Пойдешь куда, непременно встретишь алайев, они все свои. И шоромбойцев встретишь, и когимэ — эти черные как вороны. К восходу живут ходынцы. Еще дальше — чюхчи. Этих Кутличан вживую не видел, они живут во льдах. Олешки у них попьют морской воды — шерсть станет густой, зимой не мерзнут. Чюхчи здороваются дерзко: «Етти!» — лучше бы не здоровались. Некоторые слабые умом, другие злые. На каждом плече у чюхчи сидят мелкие духи — нехорошо всматриваются в чужих. У алайев или у дудки-омоков, даже у каменных людей — духи мягче. Даже в нижнем мире духи мягче. Ловко ловят олешков, прозрачных как тень, охотятся на рыб и лосей, тихих как тени. Если у духов удачная охота, всем родичам будет хорошо.
А в сторону леса уяганы живут, за ними долганы и кукугиры.
Ой-ой-ой, Кутличан, сказал себе, не ходи совсем к кукугирам. Иди к Тебегею. Возьмешь Ичену луннолицую, будешь жить с родичами дудки-омоками, с родичами алайями, мохнатый Корел рядом. А к уяганам и кукугирам не ходи, копьями закидают. И нымчанов не зови, не верь нымчанам, будь осторожен, Кутличан. Мир маленький, рано или поздно наткнешься на тунгуса, каптакули и фугляды могут тебя увидеть, шелогоны и нангиры вкусное от тебя потребуют, не дашь — сестру съедят. А пойдешь в сторону моря — встретишь любенцев, встретишь чуванцев, называют себя шелагами. Там вечно снег падает, след закрывает. У кромки плотного льда встретишь адяна, он с аппетитом ест нерпу. Вот и весь мир, Кутличан. В этом мире все свои, некоторых всю жизнь не видишь, все равно знаешь: тут они, просто откочевали. Можно, конечно, пойти на закат. Ой-ой-ой, Кутличан. На закате пуягиры, там негидальцы, с глазами маленькими, оранжевыми, как морошка. Вся сендуха открыта людям от горы в верхний мир до обрыва в мир нижний. Зачем шаман говорил: «Это теперь скоро новый народ встретите»? Подпрыгивал на одной ноге как птица, тряс кожаным мешочком: «Это нашего покойного шамана кости, что предвещают?» Сам себе отвечал: «Совсем новых людей предвещают». А каких? Опять подпрыгивал на одной ноге. «Конца не будет новому народу — так много». А откуда? Грозил: «Сендуха, как черными пятнами, чужими покроется. И все будут у рта мохнатые, в бородах».
Мир такой маленький.
В нем так удобно, в нем все свои.
Ну, со стороны нижнего мира иногда выглядывают дети мертвецов, бросают камни в красного полосатого червя — это ничего, это ничему не мешает. Ну, тунгусы иногда приходят пустобородые. А шаман сказал: «Новый народ придет, у рта мохнатые придут. Сендуха как черными пятнами покроется». Вот еще, вот еще, вот еще! Зачем так много? С омоками жить хочу. С алайями живу. Тяжелое поднимал, не сломался. Теперь бегаю быстро, прыгаю высоко. В хорошем мире живу, хорошей пищей питаюсь. Трава под ногой еще не примялась, а я уже поднимаю другую ногу.
«Остановись», — сказал Корел.
На краю холма-едомы лежал красный червь полосатый.
Тяжело, накреняясь лежал. Свился кольцами толще человека, не двигался, но кожа в округлых роговых пластинках вся светилась, как бы мерцала. Насытился, спал крепко. Глаз не видно, да и не хочется смотреть в глаза такому — очень большой. Такого только дети мертвецов не боятся. Что им красный червь? Он живого олешка ест. Он живого человека сосет. Наверное, Мачекана съел, оставил нарты — вон валяются нарты, полозья правда березовые. На обратном пути подберу, деловито решил Кутличан, а мохнатый Корел подошел и просто сел на червя.
«Ты что? Ты что?»
«Теплый», — объяснил Корел.
«Хэ! Вдруг проснется?»
Корел поднял мохнатую голову, сказал: «Возьми копье. Возьми нож».
«Хэ! Что такое задумал?»
«Убьем красного червя».
«Зачем?»
«Вырежу тебе хорошие подошвы для сапог».
«Хэ! Не надо. Не буди червя, зачем?»
«Если проснется — точно не убьешь».
«Пусть спит. Что ты, что ты!»
«Убей, а то пожалеешь», — сказал Корел.
Но понял что-то важное и махнул рукой-лапой.
Неполная луна то исчезала, то появлялась, будто боялась полностью повернуться.
Он разбудит красного червя, думал Кутличан. Корел, сын медведя и человечьей самки, разбудит красного полосатого, потом вырежет из его кожи подошвы для сапог. Или, наоборот, червь победит.