Поклонился богам древний дух Леолас:
«Знаю я, что святая душа среди нас,
Близкий дух к божеству в ней столетье живет…»
Лайонель сделал шаг осторожно вперед.
К большому крылатому льву сел на спину,
Во дворец полетел Леолас к господину.
Над Царством Умерших парил дух с душой,
Смотрел на людей с неба старец седой.
А снизу умершие ходят спокойно,
Кто в мире людей час свой прожил достойно.
И каждый умерший на Лимбе так жил,
Как этого сам на Земле заслужил.
Кто в доме своем тихо скромно сидит,
Кто с шумом по улице в спешке бежит,
Кто молится Богу за мир и порядок,
А кто-то желает богатство-достаток,
Кто занят все время лишь делом любимым,
Кто делает миг каждый неповторимым,
Кто смотрит на небо, о жизни мечтая,
А кто-то из дома всегда убегает,
Кто только и ищет по жизни везенье,
Кому вновь и вновь лишь нужно вдохновенье,
Здесь кто-то смириться со смертью старался,
А кто-то сбежать с Мира Мертвых пытался.
Старик на спине Леоласа летел,
На мертвые души все время смотрел.
Они словно люди: смеются, поют,
Но на Лимбе нет войн — там мирно живут.
Парил в небесах Леолас без конца
И вот, наконец, долетел до дворца.
Дух-лев улетел, в облаках растворился,
К Лайонелю прислужник Аида явился.
В белом весь одеяньи, а цепи златые,
Ему руки обвили, как будто живые,
С гордых шрамов на теле когда-то пролита,
Кровь живая и демоном Флиром испита.
Древний демон, восставший из праха богов,
С книги магии черной и темных слогов,
Был навек из страниц, словно стих, оживлен,
Разрушительной силой творцом наделен.
Сотни лет он по миру бродил, убивал,
До тех пор, пока воин Калиф не восстал.
Взял орудие-меч и в атаку помчался,
Флир убил всех вокруг только воин остался.
День за днем, с ночи в ночь беспощадно дрались,
Словно ужасы воина в жизни сбылись.
Он врага беспощадно орудьем разил,
Флир чтоб жизнь сохранить кровь Калифа испил.
Дух чудовища в тело Калифа вселился,
Флир исчез, словно дух в небесах испарился.
Только след по себе он оставил врагу:
Безвольного сделал с героя слугу.
Тот демон убитый рассеялся в прах,
А воин Калиф не стоял на ногах,
Упал на колени он, еле дыша,
И в Лимб провалилась героя душа.
Калиф одержимый вновь силы вернул,
К темной магии мира сего он прильнул.
И грешников души начал пожирать,
Прислужников божьих вокруг убивать.
Хотели убить его Боги Суда,
Запретила Камира: «Н ельзя! Никогда!
Пусть телом крушит все вокруг, убивает,
Но добрый внутри человек обитает».
И спор не решить, ведь кто прав — неизвестно,
Тут явился Коэлус верховный небесный,
И призвал кузнеца, имя Кирес ему,
Для души непокорной создал он тюрьму.
Заковал одержимого в цепи златые,
И вернули рассудок Калифу святые.
Стал служить при дворце у Аида царя,
За спасенье души своей благодаря.
Взор глубокий пронзил Лайонеля мгновенно,
Калиф поклонился святому смиренно.
Словно тьмою покрыта его голова,
С уст холодных слетели, как птицы, слова:
«Путь лежит ваш к Аиду, верховному богу,
По дворцу проведу, покажу вам дорогу,
Чтоб новый святой королю покорился»
«Спасибо за помощь» — старик поклонился.
И молча прошли в коридорах просторных,
На пути лишь встречая святых и придворных.
В лабиринтах дворца еле двери нашли,
Наконец-то к покоям Аида пришли.
Постучался несмело, вошел Лайонель,
Ко владыке, что бог и король королей.
На троне сидел и в хандру погрузился,
Но увидел он гостя и вмиг оживился.
Лайонель в окружении белых колон
Поздоровался вежливо, сделал поклон.
Ответил Аид и на ноги поднялся,
Подошел к человеку, со смертным сровнялся.
Встретил взглядом умершего, жизнь прочитал,
С предпокоев Калифа в палату призвал:
«Я взываю к Тебе, мой прислужник покорный!»
В этот миг средь палаты явился придворный.
Пред святым мудрецом и Аидом предстал,
Лайонеля в покои святые забрал.
Оказался средь злата и пышных палат,
Где на креслах удобных святые сидят.
Все из них тут явились своею дорогой,