Его рука с трудом нащупала пояс и рукоять Буреносца. С громадным усилием Эльрик извлек его из ножен и почувствовал слабый ток, недостаточный для любого серьезного дела.
Эльрик встал и, пошатываясь, направился к Огнезубу. Чудовище узнало его и в знак приветствия подняло крылья. Его желтые, холодные глаза чуть потеплели. Когда Эльрик подошел, чтобы похлопать дракона по шее, то упал от слабости на одно колено и с трудом поднялся.
В прежние времена рабы седлали драконов, но сейчас друзья должны были сделать эту работу сами. Они отправились в хранилище упряжи и выбрали седла. Каждое из них было сделано для конкретного монстра. Эльрик с трудом удерживал тщательно изготовленное и подогнанное седло из дерева, стали, драгоценных камней и редких металлов. Ему потребовалось значительное усилие, чтобы донести его до Огнезуба.
Не желая смущать его своими взглядами, двое друзей делали вид, что не замечали его бессилия, и занимались упряжью своих драконов. Чудища, должно быть, поняли, что
Мунглум — друг, поэтому не возражали, когда он осторожно приблизился к своему дракону с высоким деревянным седлом, серебряными стременами и походившим на пику крестом, на котором виднелись родовые знаки одной древней благородной семьи, теперь уже полностью погибшей.
Когда они закончили седлать чудовищ и подошли, чтобы помочь Эльрику, от слабости сидевшему на полу, опираясь спиной о крутой бок Огнезуба, Дайвим Слорм спросил:
— Достаточно ли в тебе сил, чтобы вести нас?
Эльрик вздохнул:
— Для этого достаточно. Но не для битвы — нет. Надо найти какое-нибудь средство, придающее силы.
— Почему бы тебе не воспользоваться травами?
— Я потерял все свои живительные смеси. А теперь не найти ни одной травинки ни в полях, ни в океанах, ни в горах. Все изменено Хаосом.
Оставив Мунглума завершать оснащение Огнезуба, Дайвим Слорм вышел и вернулся с чашей жидкости, которая, как он надеялся, взбодрит Эльрика. Эльрик выпил ее, вернул Дайвиму Слорму чашу, взобрался на высокое седло и уселся в нем.
— Принеси ремни, брат, — попросил он.
— Ремни? — Дайвим Слорм решил, что ослышался.
— Если я не привяжусь к седлу, то вывалюсь в полете и грохнусь об землю с высоты в добрую милю.
Когда Дайвим Слорм принес ремни, Эльрик привязался к высокому седлу, подобрал поводья, украшенные голубыми, зелеными и серебряными знаками, натянул их умелой рукой, улыбнулся и шлепнул дракона по загривку.
— Вперед, Огнезуб, веди, как встарь, своих братьев и сестер.
Шумя крыльями, взревывая низкими голосами, драконы начали пробираться к выходу. Позади Эльрика на двух драконах, почти таких же огромных, как вожак, сидели Дайвим Слорм и Мунглум. Их лица были мрачны и напряженны. Они волновались за Эльрика.
Довольно резво Огнезуб протопал через анфиладу пещер. Его сородичи последовали за ним, пока не выбрались в последнюю громадную пещеру, открывающуюся провалом в бушующее море. Солнце все так же висело в зените. Издав пол у крик, полу свист, Эльрик шлепнул Огнезуба по шее кнутом.
— Вверх, Огнезуб! За Мельнибон и во имя мести!
Как будто чувствуя что-то чуждое в мире, Огнезуб чуть помедлил на краю уступа, задрал голову вверх, фыркнул, потом неуклюже разбежался и прыгнул в воздух. Его крылья забились, огромное тело чудовища, казалось, провалилось и стало падать в воду, но вот под кожистыми перепонками засвистел ветер, взмахи стали ритмичней, в них появилась сила. Огнезуб летел.
Сначала он не торопился. И изогнув длинную шею, холодным взглядом вожака, Огнезуб проследил, как взлетает стая. Скоро драконы уже догоняли его в возухе. Взмахи их крыльев были грациозны и неукротимы, как бег морской волны. Они летели с удивительной скоростью.
Вверх, вверх к распухшему солнцу, вверх, в горячий бурлящий воздух, вверх и вперед, на Восток, где ждал их дьявольский лагерь. В хвост Огнезубу пристроились два брата-дракона, несущие Мунглума и Дайвима Слорма.
Драконы поменьше и самки выстроились клином. Зеленые, красные, золотистые, ревя и посвистывая, двигая крыльями в согласном движении, они неслись по голубому небу, и шум их крыльев был подобен звучанию миллиона барабанов. Они летели, и темные тени от них бежали по зеленой поверхности моря, растянувшись на мили.
Эльрик всматривался вниз слезящимися от ветра глазами: поверхность под ними по-прежнему текла, но заиграла ярчайшими красками, непрерывно меняющимися. Теперь это была не вода, а жидкая сверхъестественная субстанция. Муки, страсть, страдания и смех казались осязаемыми струями этого потока. Более всего это стало похоже на живую плоть, временами вздувающуюся громадными пузырями.