- Держись-ка ты лучше моря, капитан, вот что я тебе скажу, проворчал он, набивая себе рот пищей. - Там уж, если ты подошел на расстояние пушечного выстрела, так золото от тебя не уплывет в пироге. А что здесь? Отмахали мы десять дней через чащу, а теперь еще десять дней надо отмахать обратно. И скажи спасибо, если так же благополучно выберемся отсюда, как пришли сюда, и если вообще выберемся, потому как, сдается мне, нам еще не миновать иметь дело с Бразо Ларго. Да, наломал ты тут дров, капитан.
- Эх, если бы твои мозги были под стать твоим мускулам, Нэд!.. - со вздохом сказал капитан Блад. - Никаких я тут дров не наломал. А что касается Бразо Ларго, так это вполне здравомыслящий индеец, да, да, можешь мне поверить, и он будет дружить с нами хотя бы только потому, что ненавидит испанцев.
- Ну, а ты что-то больно их полюбил, - сказал Волверстон. - Стоило поглядеть на твои ужимочки, когда ты расшаркивался перед проклятым испанцем, который выкрал у нас золото, душа с него вон!
- Нет, ты не прав, пусть он испанец, однако очень храбрый малый, сказал Блад. - А то, что он поспешил сплавить отсюда золото, когда узнал о нашем приближении, так это был его долг. Будь он не столь благороден и отважен, он бы не остался на посту, а удрал бы вместе со своим золотом. На благородные поступки отвечают тем же. Больше мне нечего сказать.
И тут, прежде чем Волверстон успел открыть рот, резкий чистый звук рожка долетел со стороны реки, заглушая шум пиршества корсаров. Капитан Блад вскочил на ноги.
- Хагторп и Ибервиль возвращаются! - воскликнул он.
- Даст бог, с золотом на этот раз! - сказал Волверстон.
Они выскочили из дома и бросились к брустверу, куда устремились уже и остальные корсары. Блад взбежал на бруствер в ту минуту, когда первая из возвратившихся пирог уже пришвартовалась, и Хагторп поднялся на пристань.
- Вы быстро обернулись! - крикнул капитан Блад, спрыгивая с бруствера навстречу Хагторпу. - Ну как? С удачей?
Хагторп, высокий, широкоплечий, с желтой повязкой на голове, остановился перед капитаном Бладом в сгущающихся сумерках.
- Если и с удачей, так это не твоя заслуга, капитан, - загадочно произнес он.
- Вы что, не догнали их?
На пристань поднялся Ибервиль. Он ответил за своего товарища:
- Некого было и догонять-то, капитан. Он одурачил тебя, этот лживый испанец. Он сказал тебе, что отправил золото в Панаму, но это ложь. А ты поверил ему - поверил испанцу!
- Может быть, вы наконец скажете, что произошло? - спросил капитан Блад. - Вы говорите, что он не отправлял отсюда золота? Так что ж, значит, оно все еще здесь? Это вы хотите сказать?
- Нет, - отвечал Хагторп. - Мы хотим сказать, что после того, как он одурачил тебя своими баснями, ты, не потрудившись даже произвести обыск, отпустил его на все четыре стороны и дал ему возможность увезти золото с собой.
- Что ты плетешь! - прикрикнул на него капитан. - И откуда это может быть тебе известно?
- А мы примерно в десятке миль отсюда проплывали мимо индейского поселка, и - у нас хватило смекалки остановиться и порасспросить насчет испанских пирог, которые должны были пройти тут раньше нас. Так вот, индейцы сказали нам, что никаких пирог тут не проплывало ни сегодня, ни вчера и вообще ни разу после осенних дождей. Ну, мы, конечно, сразу поняли, что твой благородный испанец соврал, тут же порешили повернуть обратно и на полпути напоролись прямо на дона Доминго. Встреча с нами порядком его ошеломила. Он никак не ожидал, что мы так быстро все разнюхаем. Он был все такой же обходительный и держался как ни в чем не бывало, разве что стал еще любезнее. Сразу же откровенно признался в своем обмане, но сказал, что, после того как мы отплыли, он передал золото тебе в виде выкупа за себя и за тех, кто его сопровождал, а ты якобы велел ему передать нам приказ немедленно возвращаться. Потом он еще показал нам свою охранную грамоту, написанную твоей рукой...
Тут вмешался Ибервиль и закончил рассказ:
- Ну, а поскольку у нас, не в пример тебе, нет такого доверия к испанцам, мы решили, что кто раз обманул, тот обманет снова, высадили их всех на берег и обыскали.
- И неужто вы нашли золото? - совершенно потрясенный, спросил капитан Блад.
Ибервиль улыбнулся и ответил не сразу:
- Ты позволил им забрать с собой вдоволь всякого провианта на дорогу. А не заметил ты, из какого источника наполнял дон Доминго водой свои бочонки?
- Бочонки? - переспросил капитан Блад.
- В этих бочонках было золото. Фунтов шестьсот - семьсот, никак не меньше. Мы его привезли с собой.
Когда ликующий рев, вызванный этим сообщением, мало-помалу стих, капитан Блад уже успел оправиться от нанесенного ему удара. Он рассмеялся.
- Ваша взяла, - сказал он Ибервилю и Хагторпу. - И в наказание за то, что я позволил так бессовестно себя одурачить, мне остается только отказаться от причитающейся мне доли добычи. - Помолчав, он спросил уже без улыбки: - А что вы сделали с доном Доминго?
- Я бы пристрелил его на месте за такое вероломство, - свирепо заявил Хагторп, - если бы не Ибервиль... Да, Ибервиль - кто бы это подумал! Ибервиль распустил сопли и так ко мне пристал, что я велел испанцу убираться на все четыре стороны.
Молодой француз отвернулся, пристыженный, избегая встречаться взглядом с капитаном, который смотрел на него с вопросительным удивлением.
- Ну, чего вы хотите? - не выдержал наконец Ибервиль и с вызовом поглядел на Блада. - Там же была женщина, в конце-то концов! Там была эта маленькая индианка, его жена!
- Клянусь честью, о ней-то я сейчас и думал, - сказал капитан Блад. - И вот ради нее - да и ради нас самих тоже - нам следует, пожалуй, сказать Бразо Ларго, что дон Доминго и его жена убиты в схватке за золото. Бочонки с золотом отлично подкрепят наши слова. Так будет спокойнее для всех да и для самого старика индейца.
Итак, хотя корсары и вернулись из этого похода с богатой добычей, он был записан ими в счет личных - весьма редких - неудач капитана Блада. Впрочем, сам он расценивал это несколько иначе.