— А ты какой специальности врач?
— Универсал, — принялся вновь «шифроваться» медик, который в прошлом был военным врачом, а потому и не хотел в этом признаваться. — Похоже на болевой шок, — добавил он.
— Его вчера били по почкам, — напомнила Камилла.
— Надо смотреть, — повторил медик.
— Какой смысл в осмотре? — проговорил Данила. — Разве он что-нибудь изменит?
Внимание людей переключается очень быстро, особенно если их окружает то, о чем не хочется думать. Пленники уже «забыли» о расстрелянных, появилось новое зрелище. Ключников лежал на соломенном тюфяке лицом вниз. Медик задрал ему рубашку и тут же обнаружил на спине шрам, оставленный операцией.
— Вам пересаживали почку? — сразу определил он.
— Четыре года тому назад, — ответил оператор.
— Почему ты мне никогда об этом не говорил? — изумилась Камилла.
— А затем, чтобы ты позволяла мне изредка выпивать, — нашел он в себе силы пошутить. — К тому же я не мог ждать, пока мне пересадят почку в России, пришлось делать это полулегально в Индии. Да и произошло это еще до нашего знакомства.
Врач принялся легонько простукивать спину Ключникову. Он ударял двумя пальцами по прижатой ладони. О реакции Данилы следил по тому, как он морщится.
— Вот так больнее всего? — легонько ударив, спросил он.
Данила снова побледнел.
— Будто прут раскаленный всадили.
— Все ясно, — сказал медик.
— Что именно? Это опасно для жизни? — уточнил Сармини, ему не хотелось терять деньги за возможный выкуп.
— Довольно серьезно. Пересаженная почка, она не держится в организме так, как родная. Ее «подшивают». От удара «подшивка» оборвалась. Почка опустилась. Она будет опускаться все ниже и ниже, пока не оторвется. Тогда — смерть, — не стал скрывать правды от пациента медик, тюрьма вынуждала к откровенности.
— Как скоро это наступит? — по-деловому поинтересовался Сабах.
— Месяц, если не сделать операцию. И полтора, если все это время лежать, почти не поднимаясь. Тогда процесс опускания органа притормозится.
— Операция поможет? — спросила Камилла.
— Если ее сделают в хорошей клинике опытные хирурги, то все наладится.
— Вот видишь, — оскалившись, произнес Сармини. — Тебе надо очень хорошо постараться, чтобы успеть вовремя. Так что «бомби» владельца канала и своего английского продюсера с удвоенной силой. А твоим депутатом я займусь лично, — Сабах глянул доктору в глаза. — Ему помогут какие-нибудь медикаменты? Мне-то он нужен живым. Пока живым.
— Обезболивающее. Иначе от болевого шока может повториться то, что мы только что наблюдали. И если никого не окажется рядом… — врач не договорил, и так было понятно, что произойдет.
— Хорошо, выпишите рецепт, я постараюсь достать, — Сармини дал медику блокнот и ручку.
Узнать, что тебе отмерено жить месяц, в лучшем случае полтора, но тогда придется лежать вообще без движения, — открытие не из приятных. Для Данилы это стало настоящим шоком, он-то надеялся быть поддержкой для Камиллы, а получалось, что превратился в обузу. Возможно, Хусейн с Сармини даже не воспользуются кассетами с признанием, а тихо избавятся после его смерти и от Бартеньевой. Сабах не захочет рисковать репутацией. И все же беда обернулась и относительным улучшением. Боясь, чтобы с Данилой не случился новый припадок, Сабах распорядился поместить к нему в камеру и Камиллу. Ей выдали шприцы, ампулы с обезболивающим, которое следовало колоть регулярно, не пропуская.
Лишь только они остались одни, Камилла сказала Даниле:
— Бежать, только бежать. По-другому мы погибнем. Без тебя мне отсюда не выбраться.
Глава 5
Хусейн Диб сидел в бывшем кабинете начальника полицейского управления и курил сигарету. Табак любитель «травки» ненавидел. Но приходилось пока держать марку, ведь в кресле перед журнальным столиком расположился Сармини и попивал кофе из маленького стеклянного стаканчика, в котором плавал листик мяты. Сабах тоже раздражал Хусейна, но он старался этого не показывать. Сармини перед отъездом пытался хоть немного вправить мозги своему командиру.
— Никаких игр в считалочки. Мы договариваемся о выкупах с серьезными людьми, а серьезные люди любят иметь дело с ответственными партнерами. За большие деньги могут и голову показательно открутить. Просто так, из принципа, чтобы другим неповадно было обманывать. Договариваемся о цене, и потом не должно быть никаких сбоев. Заложник возвращается целым и невредимым.
— Знаю, репутация дорогого стоит, — повторил одно из любимых выражений своего заместителя Хусейн. — Вот только с русскими журналистами ясности нет. Чего ты с ними возишься? Не хотят за них платить — пустим в расход, и все дела.