Она одарила мужа взглядом, который по идее должен был прожечь его насквозь, но на деле не причинил ровно никакого вреда.
Олег ответил на звонок, коротко что-то выслушал, зажал рукой второе ухо и стал пробиваться сквозь толпу к выходу с площадки, туда, где было потише.
Вслед за директрисой выступили представительница Районо, полная женщина с нервным румянцем на щеках и разговаривающий канцеляризмами депутат от известной партии, молоденький чудак, перепутавший школьную линейку с митингом, а детей с электоратом. Призванная заглушить неловкость момента, из динамиков волею информатика-звуковика грянула задорная музыка из какого-то старого советского фильма.
От ухающих децибелов асфальт крупно задрожал, тошнотворная вибрация, дребезжа, поднималась по ногам и застревала где-то в области печёнки.
Цветков, окруженный нарядной стайкой робеющих его внушительной фигуры пострелят, с каким-то жадным вниманием всматривался в их волнующиеся мордочки, как бы запоминая или пытаясь понять, кто из них что из себя представляет.
Очевидно, Ева так пристально гипнотизировала Арсения в затылок, что он обернулся и, растерянно поискав в толпе глазами, встретился с нею взглядом. Замер. Узнал. Улыбнулся. Наклонил приветственно голову.
Сердце у нее в груди затрепетало заячьим хвостиком. В смущении она небрежно кивнула и отвернулась. Схватилась за внезапно скрутивший живот и сама на себя разозлилась: хотела ведь, чтобы он оглянулся, и что сделала? Состроила козью морду! Дура!
Недовольство на себя выплеснула на вернувшегося мужа:
- Твои дела не могут подождать конца линейки?
- Не могут, - буркнул Олег, - Мне на работу пора.
- Кто бы сомневался. Все как обычно. Семейный праздничный обед в кафе отменяется. Снова будет присутствовать только я и Стёпка. А папа у нас занятой до невозможности. Такой занятой, что ребенку не может больше сорока минут в сутки уделить.
- Не начинай, Ева.
- Да ради бога.
Ева развернулась на каблуках и уставилась на чей-то родительский бобрик впереди. Она не заметила, как ее муж ушёл.
3.
Дома, переодеваясь, Ева долго и придирчиво рассматривала себя в высоком, в человеческий рост, зеркале, силясь увидеть какие-нибудь изменения. Но внешне все было как обычно, пристойно. У нее не вырос хвост, и не отвалились уши, зато внутри все так и трепыхало, не находя точки равновесия и заставляя оценивать себя как вещь на распродаже.
Красивое, тонкое тело, нисколько не пострадавшее от возраста. После родов, десять лет назад, она, конечно, немного поправилась, но после бессонных ночей и перенесенного мастита скинула лишние десять кило так же легко, как и набрала. Формами природа ее обидела, но фигурку подарила правильную: изгибы и выпуклости на своих местах, ни грамма лишнего. Иные за такое счастье удавиться готовы, а Еву ее худоба сильно не устраивала! Особенно, почему-то, сейчас. Ключицы торчат как у подростка! И ручки как плёточки. Сухая лещётка! Так ее бабушка называла в детстве, и с годами ничего не изменилось. Лещёткой была, лещёткой осталась. К тому же замужняя. Мать семейства. А все туда же! Приключений ищет на свой лещёткин зад!
И пусть замужество ее - одно только название, семья перестала ей казаться семьей в большом и уютном понимании этого слова, а любовь превратилась в привычку и сожительство, это ровным счетом ничего не меняет! Она мать! У ее сына должен быть отец. Олег – не эталон отцовства, но, тем не менее, он любит Степку, а Степка любит его. Она любит Степку и готова ради него на все. Даже жить по инерции, как однажды запущенная в круговой полет юла, которая вроде бы движется, и даже весьма бодренько, а на самом деле крутиться на месте, и будет крутиться до тех пор, пока приданная энергия не иссякнет, и она, обессиленная, не грохнется об пол с треском.
Ева провела ладонью по животу, в том месте, где ее скрутило сегодня на линейке, и ее мысли снова вернулись к Арсению – про себя она называла Степкино классного (а ведь и вправду классного!) руководителя только так: полным именем и без отчества. Интересно, он обратил на нее внимание? Не как учитель на родительницу, а как мужчина на женщину? Или уже забыл, как она выглядит?
Наверняка забыл.
Ева не находила в своей внешности ничего, что могло бы бросится в глаза такому интересному мужчине, как Арсений. И фигурка не ахти, и лицо самое что ни на есть заурядное, обыкновенное. К тому же с первыми морщинками у глаз.