— Не очень, но у него была любовница. Ольга Данилина. Работала на «скорой помощи». Они познакомились благодаря мне.
— Как?
— Мы в кабак шли втроем.
— Дима пил?
— Почти нет. Но он же был нормальным мужиком. Любил с друзьями посидеть. Мог выпить граммов сто, не больше. Женщин стеснялся. Его родители в строгости воспитывали. Коммунистическая мораль и все такое. А тут шли в кабак, что рядом с библиотекой. Видим, женщина выходит оттуда. Дай, думаю, приглашу. Ну и пригласил. Она сначала отказывалась, но потом согласилась. И на Диму запала.
— А почему никто не знает про нее?
— Так она замужем. Дима даже родителям про нее не рассказывал.
…Ольга Данилина сидела в машине и смотрела на привокзальную площадь. Угрюмые, усталые люди разбредались по маршрутным такси, стоявшим в ряд. В торговом ряду гремела музыка. Вокруг киосков валялись пустые бутылки, яркие обертки и коричневые фильтры окурков.
По стеклу дверцы постучали. Ольга вздрогнула и обернулась. Возле машины стоял мужчина в коричневой дубленке. Белые снежинки лежали у него на шапке, воротнике, таяли на лице.
«Это еще кто такой?» — подумала она, опуская стекло.
— Здравствуйте, Ольга.
— Мы разве знакомы?
— Нет.
— Тогда почему… — Она внимательно посмотрела на незнакомца.
— Меня зовут Гольцов. Георгий Гольцов. — Он показал красную корочку.
— Что-нибудь случилось? — Ольга была заинтригована. В удостоверении ей бросилось в глаза слово «Интерпол».
— Ничего не случилось, — ответил, мягко улыбаясь, Гольцов. — Разрешите подсесть к вам в машину?
— Вы даже можете забрать ее, — ответила женщина. — Если она нужна вам для срочных служебных нужд. Я знаю закон.
— Нет, мне нужны только вы.
Гольцов обошел капот и сел на пассажирское сиденье. Ольга отметила, что у него быстрые и уверенные движения, как у охотника.
— Я хотел рассказать вам одну историю, Ольга, — произнес Георгий, снимая шапку. — У меня есть человек, который очень дорог мне. Он спас меня, когда мне было очень тяжело. Я не могу назвать его другом, потому что он скорее наставник. Сейчас он сидит в тюрьме.
— Очень интересно, — без энтузиазма произнесла женщина. — Но при чем тут я?
— Я уверен, этого человека обвиняют несправедливо. Он не мог совершить то преступление. И у меня есть уже некоторые доказательства этого…
— Отлично. — В голосе Ольги был коктейль из разочарования и непонимания.
— Фамилия этого человека Заславский. Его обвиняют в убийстве Дмитрия Белугина.
В памяти Ольги пронеслись мгновения прошлого счастья. Вот Дима выходит из электрички и спускается по лестнице перрона. Замечает ее, стоящую у машины, улыбается, подмигивает. Он бежит к киоску, чтобы купить ей шоколадку. И вдруг куда-то исчезает.
Мимо станции загрохотал состав из черных цистерн. Шум разрушил хрупкую иллюзию.
С глаз Ольги будто спала пелена.
Нет не только Димы. Нет того перрона и тех киосков. Даже ступеньки совсем другие, не те, по которым он когда-то сбегал.
С тех пор многое изменилось: построены новые торговые ряды и современный вокзал. Мрамор его пола блестит как лед.
Прежними остались только Ольгины тоска, усталость и безысходность, витающие над маленькой станцией дальнего Подмосковья.
— Я ничем не могу вам помочь. — На глазах женщины появились слезы. — Прошу вас, уйдите.
— Нет, — твердо ответил Гольцов. — Я никуда не уйду. И вы мне поможете.
Она несколько секунд не мигая смотрела сквозь лобовое стекло, будто пыталась разглядеть что-то.
— Уже слишком поздно. Диму не вернуть. И ничего нельзя изменить, — произнесла Данилина.
— Диму не вернуть. Но необходимо закончить дело, которое он начал. Если он отдал жизнь, это было для него важно.
— Может быть, вы и правы. — Ольга вздохнула и достала платок, чтобы вытереть слезы.
— Я беседовал с Сергеем Розенплацем.
— Он вернулся? — Она вспомнила, как они познакомились. Как Сергей из кожи лез, чтобы ей понравиться. А Дима сидел и молчал.
— Сегодня вечером Сергей улетает в Лондон. — Гольцов посмотрел на часы. — Сейчас он уже едет в Шереметьево.
— Жаль. Я бы хотела его увидеть.
— Он сказал, что убийство Димы словно оборвало корни, которые держали его. Думаю, что и у вас то же.
Ольга опустила глаза.
— Это дело сломало судьбы многих, — продолжал Георгий. — Родители, друзья Димы. Вы. Шесть человек без вины на скамье подсудимых. У них тоже есть родные и близкие. Если не остановить жуткое колесо, размалывающее людей, по кому оно еще прокатится?
— Но я ничем… — голос женщины дрогнул, — ничем не могу вам помочь. Простите…