113. По прошествии пятнадцати дней я знал наверняка, что король Туниса и его флот не прибудут на Мальорку. И тогда я решил покорить горные округа и замки, которые они (мавры) все еще удерживали на острове, такие как Олоро, Польенсу и Сентуэри. Сарацин было около трех тысяч воинов, помимо полных пятнадцати тысяч, если считать женщин и детей. И туда прибыл переговорщик от одного (его именем было Хуайп),[226] кого сарацины гор поставили своим вождем, сказавший, что, если бы я только мог гарантировать ему милость и хорошее обращение, он сдал бы горные замки, таким образом, однако, чтобы он сам мог впоследствии жить в чести. И поскольку соглашение устраивало меня и всех христиан, которые жили там или могли прибыть впоследствии, и потому, что остров не будет безопасен, пока продолжается такая война, то мнение баронов, которые шли со мной, рыцарей и прочих было таково, что я должен принять эту капитуляцию, условия которой были следующими: чтобы ему (Хуайпу) и четырем другим из его рода, я дал во владение собственность, и лошадей, и оружие, и каждому из них рабочую лошадь или мула, хороших и пригодных для путешествия, и чтобы сарацинам было позволено остаться на земле; те, кто хотел, могли поступить так и жить свободными согласно моим управлением; что касается тех, кто не хотел подчиниться и признать капитуляцию, я мог поступить с ними так, как мне было угодно. Это было записано и исполнено, как назначено. Там в горах, однако, остались полных две тысячи сарацин, кто не хотел сдаваться по собственному желанию.
114. И когда я удостоверился, что тунисский флот не придет вообще, я возвратился [в Каталонию], оставив там Эн Беренгера де Санта Эухения и Дона Пере Масу, повелителя Сан Гаррена, из моей дружины, со множеством спутников, помимо примерно пятнадцати рыцарей и владетелей дружины Дона Пере Масы, которые пожелали остаться на острове. Потом я переправился в Каталонию, а те, кто остался на Мальорке, вступили в войну с теми, кто был в горах; война продолжалась всю зиму до мая. Столь сильны были сарацины в горах, что никакой значительный вред не мог быть нанесен их людям. Кое-что, однако, мои люди сумели сделать; они препятствовали доставке к ним зерна, исключая немногие бедные места, чего было недостаточно для их поддержки; так что сарацины пребывали в таком бедственном положении, что они должны были кормиться травой на горах, подобно скоту. Эн Беренгер де Санта Эухения и Дон Пере Маса решили призвать их к сдаче, что они исполнили, написав письма и отправив сарацина, который отнес их. Они ответили, также письмом, что никогда не сдадутся, кроме как королю, который покорил эту землю. Видя это, Эн Беренгер де Санта Эухения, Эн Пере Маса и рыцари Мальорки приняли решение, что им следует прибыть ко мне, и чтобы я переправился туда; и так, в конечном счете, я должен был получить всю эту землю.
115. В соответствие с чем они прибыли ко мне в Барселону и сказали, что желали бы говорить со мной и сообщить мне хорошие новости. Я сказал, что жду их; я собирался выслушать их и узнать их новости. Тогда они попросили меня решить, как я намереваюсь переправиться на Мальорку; один или в сопровождении дружины. Имелось соглашение, что нагорные сарацины сдадутся, когда моя нога ступит на остров, и потому в каких-либо слугах не было необходимости. Я сказал, что рад их прибытию со столь добрыми новостями, и что я переправлюсь на остров. И те, кто прибыл, полагали, что ни рыцарям, ни кому-либо другому не нужно переправляться, только мне лично и нескольким людям, чтобы обслуживать меня. У них имеется достаточно сил (сказали они), чтобы покорить горы, почти тысяча рыцарей, а я сам был столь же хорош, как они все. Эн Беренгер де Санта Эухения тогда сказал: "Мой повелитель, прикажи двум или трем галерам снарядиться и вооружиться; поднимайтесь на борт, и мы пойдем вместе с вами; как только сарацины увидят вас, они сдадутся по собственному желанию."
116. Все было сделано так, как мне сказал Эн Беренгер. У меня между Барселоной и Таррагоной было три вооруженные галеры. В пятнадцатый день они пошли со мной в Салу; ночь была темная и штормовая, и против советов моряков мы вышли в море. Когда мы удалились на десять миль по довольно плохой погоде, наступила прекрасная ночь, спокойное море и яркая луна, так что Эн Беренгер сказал: "Можно думать, что Бог весьма нас любит; море столь гладко, что мы могли бы пересечь его в туфлях;[227] мы ожидали плохую погоду, а у вас она столь превосходна, как только можно желать для вооруженных галер; вероятно, Бог трудится для вас." Я сказал ему, что я служу такому Господу, что мы не можем потерпеть неудачу ни в чем, что мы совершаем во имя Его, за что я благодарю Его так, как могу и умею. И на третий день, рано, между восходом солнца и терцией, мы были в Портопи, мой флаг был поднят на каждой из галер, и при звуках труб мы вступили в порт города Мальорки.