СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Об авторе сочинения нам известно очень немного. Если не считать указания на свое имя как автора, Шах-Махмуд б. мирза Фазил Чурас[48] ни словом не обмолвился о себе в “Хронике”. В другом же принадлежащем его перу труде, отделенном от “Хроники” промежутком в 20—25 лет, он столь же скуп и немногословен в автобиографических ремарках[49]. Но вместе с тем, когда в ходе изложения он касается событий из истории Могольского государства, в которых принимали участие или отличились его родовичи, дальние или близкие родственники, его трудно упрекнуть в излишней сдержанности. Вполне допустимо, что Шах-Махмуд Чурас в этом несколько наивном, но вполне понятном и объяснимом стремлении как можно полнее осветить различные эпизоды деятельности чурасов не всегда сохраняет чувство меры и иногда преувеличивает значение этого рода в истории страны[50]. Однако эти рассказы оказывают нам определенную помощь (при известном подходе к ним) в попытке наметить вехи биографии автора, поскольку они, несомненно, отражают среду, в которой тот родился, вырос и сформировался. С другой стороны, эти рассказы, как нам представляется, выполняют еще одну, на этот раз “скрытую” функцию. Благодаря им перед читателем предстает не простой летописец или незаметный хронист без роду и племени, а знатный происхождением, образованный и влиятельный бек из рода чурас.
Нам не удалось обнаружить в доступных источниках сколько-нибудь связную историю рода чурас[51], но отрывочные и иногда случайные сведения об отдельных представителях военно-кочевой знати чурасов, проходивших через историю Моголистана и Могольского государства, фиксируются в них уже с середины XIV в. Согласно традиционной классификации тюркских и монгольских племен и народов этот род входил в правое крыло и был достаточно могущественным и многочисленным, чтобы оспаривать у рода бекчик право идти на краю (т. е. быть первым) как на охоте, так и во время военных действий[52]. Известно, что предводитель рода первоначально выступил против того, чтобы Тоглук-Тимур-хан (1348—1363) принял ислам[53]. Не последнюю роль сыграли беки и эмиры чурасов в смуте среди могольского улуса, которая возникла сразу же после смерти Вайс-хана (1428 г.). В результате верх взяли сторонники Эсен-Буга-хана (1434—1462), а чурасские беки и эмиры племени байрин потерпели неудачу. “В связи с этим Иразан, один из беков тумана Барин, и Мирек Туркмен, принадлежавший к числу беков тумана Чарас, привели [Юнус-]хана с тремя-четырьмя тысячами семейств моголов к Улуг-бек мирзе, чтобы, получив помощь, снова захватить улус моголов”[54]. Следует отметить, что в Мавераннахр ушла только часть племени байрин и рода чурас, другая часть по неизвестным нам причинам не последовала за своими соплеменниками, а предпочла уйти к калмакам Амасанджи-тайши, отказавшись признать власть Эсен-Буга-хана[55]. Неповиновение чурасов продолжалось весьма длительный период, пока Султан-Ахмад-хан (ум. в 1503-04 г.), сын и преемник Йунус-хана, не привел их к покорности, убив предводителя рода эмира Султан-'Али[56]. Среди воинов почти пятитысячного войска, с которым Султан-Са'ид-хан в 1514 г. вторгся во владения мирзы Аба Бакра дуглата, мы встречаем трех чурасских эмиров. Двое из них, а именно Мунке-бек, считавшийся их предводителем, и его брат Баба-Сариг-мирза, вели за собой по дружине, насчитывавшей каждая более ста нукеров[57]. После того как это безумное по смелости предприятие увенчалось полным успехом[58], чурасы обосновались на северо-востоке государства, образованного Султан-Са'ид-ханом, в районе Аксу и Уча[59]. Можно предположить, что хан даровал им эти земли в удел как награду за помощь и поддержку.
В течение последующих 70 лет, в период правления Султан-Са'ид-хана (1514—1533), его сына 'Абд ар-Рашида (1533—1560) и почти всего времени правления сына последнего 'Абд ал-Карима (1560—1591), представители этого рода не пользовались, видимо, сколько-нибудь заметным влиянием при дворе[60] — молчание источников и главным образом Шах-Махмуда Чураса является лучшим тому свидетельством. Несомненно, чурасы принимали участие в многочисленных внешнеполитических предприятиях этих ханов (походы на Андижан и Ош против узбеков, в Моголистан против казахов и киргизов, на Чалыш и Турфан, в Болор и Бадахшан), но они играли в них второстепенную роль, и поэтому летописцы не уделили им внимания на страницах своих хроник.
48
Так именует себя наш автор в “Хронике” (л. 36) и в предисловий к Анис ат-талибин (л. 2а), но в дальнейшем в этом же сочинении (лл. 105б—106а) он, цитируя обращенные к нему слова, называет себя также или “мирза Шах-Махмуд”, или “Шах-Махмуд-бек”. Точно так же величает его и Мир Хал ад-Дин (Хидайат-наме, л. 57а). В тюркском переводе Анис ат-талибин его имя приведено в форме — мирза Шах-Махмуд б. мирза Фазил Чурас (Рафик ат-талибин, л. 7а).
50
“Хроника”, лл. 50б, 54а, 56а-б, 57а, 58а-б, 59а—62а, 63б—66а, 67а-б, 68б, 69а—73а, 74а, 75а, 78б, 79б, 80а. В этой связи “Хронику” можно рассматривать и под другим углом зрения, а именно как попытку если не составить историю рода чурас, то собрать воедино все доступные автору сведения о нем. Примером для него служил в первую очередь его основной источник Тарих-и Рашиди, в котором Мухаммад-Хайдар проделал такую работу касательно рода дуглат. В настоящее время мы можем констатировать, что Шах-Махмуду не удалось составить нечто подобное. Но тем не менее определенные материалы по истории рода, вошедшие в его труд, он собрал. Заметим, что в одном случае в стремлении поднять значимость своего рода он пошел на прямую фальсификацию сведений, почерпнутых им у своего основного первоисточника. Как и в ряде других аналогичных пассажей, связанных, однако, с сокращением заимствованного материала, он произвел эту “обработку” весьма неаккуратно, что приводит к значительным трудностям понимания текста, не прибегая к помощи
“И еще эмиры чурасов, которые после того как эмиры выразили неповиновение Эсен-Буга-хану, он (!) из-за того самого неповиновения более никому из ханов неповиновения не оказывали (1). Он также его убил”.
51
Захир ад-Дин Бабур упоминает как
52
54
57
Мухаммад-Хайдар, рук. С 395, л. 227а. В отличие от Мухаммад-Хайдара анонимный автор указывает, что оба бека вели по дружине, насчитывавшей каждая более ста нукеров, а третий брат — Шахбаз-мирза — вел сто дружинников. Общее число нукеров у трех братьев приближалось к пятистам (“История Кашгарии”, л. 56а). Ср. в этой связи: Петров, Очерки, стр. 114: “примерно 100” и “джирас”.
59
Это подверждается свидетельством источников, правда для не сколько более позднего времени, которые отмечают, что начиная с 80-х годов XVI в. хакимами, т. е. военными губернаторами этих городов, боль шей частью назначались представители рода чурас. Точно такая же практика, когда главой военно-гражданской администрации какого-либо уезда (волости, провинции) назначался эмир находившегося в нем рода или племени, была широко распространена также в соседнем Мавераннахре, и такая местность рассматривалась, как правило, в качестве собственности рода или племени. Кроме того, в длительных, шедших с переменным успехом до 30-х годов XVII в. военных действиях между центральной яркендской властью и 'Абд, ар-Рахим-ханом, сидевшим в Чалыше и Турфане, которые велись на территории от Уча и Аксу до Кусана и Чалыша, неизменно принимали участие отряды, руководимые эмирами и беками из рода чурас. Следует отметить, что подавляющее их число поддерживали центральную власть
60
Каким, например, пользовались дуглаты при Султан-Са'ид-хане, барласы — при 'Абд ар-Рашид-хане и урдубеги — при 'Абд ал-Карим-хане.