Катрин проснулась от резкого звука, не сразу осознав, что именно ее разбудило. О том, который час, оставалось только догадываться, но июньская ночь коротка, и тьма вокруг еще не прореживалась белесым рассветом. Полуночный звонок не грозил неприятностями, лишь в фильмах и книгах сухой голос сообщает дурную весть или свистящий шепот шантажиста угрожает разоблачением. Но выплывая из омута сна, Катрин уже знала, чей голос услышит – ей предстояло либо очередное выяснение отношений, либо же – в лучшем случае – категоричное требование явиться в то или иное место. «Послать бы его куда подальше раз и навсегда», – с досадой подумала Катрин, но шальная мысль мелькнула и испарилась столь же стремительно, как и возникла. Итак, можно брать трубку… Ну естесссственно…
– Это я. Спишь?
– Сплю, – сонно прошептала Катрин.
– Уже не спишь.
Ну и наглость!
– Ну и наглость! – пробормотала она, в точности зная, что услышит в ответ. Например: «Да, я такой».
– Я такой, – согласился Орлов миролюбиво, – гадкий и противный. Чем занимаешься?
Убила бы! Так, взяла себя в руки!
– Любовью, разумеется, – промурлыкала она. – Чем еще я могу заниматься в это время суток. Тут два знойных…
– Не желаю слушать порно по телефону, – грубо прервал он ее. – Кому-нибудь другому расскажи!
– Если кто другой позвонит, то расскажу, – продолжала мурлыкать Катрин. Ее голос становился все более томным по мере того, как Катрин представляла себе – вот она отвешивает ему одну пощечину, затем вторую. А потом с наслаждением царапает его физиономию – бессовестную и самодовольную. Как, однако, славно…
– Эй, – услышала она, – ты и правда – чем там занимаешься?..
– Разговор с тобой, любимый, заводит почище секса, – сдерживая бешенство, процедила Катрин. – Чего тебе надобно?
– Да так, – последовал ленивый ответ, – хотел узнать, что новенького.
Катрин закусила губу, и тут фантазия завела ее совсем далеко – ее несносный любовник летел без парашюта с Эйфелевой башни. Каждый их разговор начинался с этих нелепых фраз. Спрашивается, что нового могло произойти за те двое суток, пока они не виделись – и каким чрезвычайно важным должно это быть, чтобы интересоваться им так поздно. Впрочем, только для Катрин ночь была глухой и кромешной, а для Орлова самое время завалиться в кабак, слопать стейк и выпить коньяку. На работе Орлов сидел допоздна, без перерыва на обед, в лучшем случае, ему удавалось хлебнуть кофе и съесть бутерброд, приготовленный милосердной секретаршей. Орлов был ночное животное – приходил на работу, когда за окном еще темно и уходил в одиннадцатом часу вечера. Впереди маячили язва и инфаркт, а пока час обеда наступал заполночь. Но есть в одиночестве он не любил, и поэтому главное, Катрин знала, впереди.
– Приезжай, я тут в кабаке завис, – услышала она и не удивилась.
– Ну и виси дальше. А мне лень. И вообще, я так поздно не ем.
– Это правильно, – ничуть не обиделся он.
Катрин понимала, спорить бессмысленно. Орлов любил повторять: «Женщина должна быть похожа на фарфоровую статуэтку, а не на статую Свободы».
– Я не похожа на статую Свободы! – возмутилась она заранее. – Что тебе надо? Говори быстрее!
– Ты не хочешь разговаривать?
– Я спать хочу, – промямлила Катрин жалобно. Ее боевой настрой куда-то улетучился.
– Тебе Ланской звонил? Он обещал тебе перезвонить.
Катрин мысленно чертыхнулась. Ночь на дворе, какие звонки! Для ее друга слова «хорошее воспитание» не пустой звук – в отличие от ее любовника.
– Завтра собираемся у него.
Катрин молча ждала продолжения. Зачем задавать вопросы – она и так получит ответы.
– Мы завтра собираемся у него, – повторил он таким тоном, словно это дело решенное, а Катрин никто и не спрашивает. А она лихорадочно соображала, кого она на сей раз забыла с чем-нибудь поздравить. Она хронически не могла запомнить дни рождения друзей. Исключение составлял сам Орлов. Его угораздило появиться на свет 8 марта, и такое мог забыть лишь человек с полной амнезией. В какой-то момент Катрин показалось, что она вот-вот схватит ускользающую мысль за хвост, но ей не хватило времени:
– Надеюсь, ты не забыла про его день рождения? – злорадно спросил Орлов. Итак, она забыла про день рождения Антона!
– Я не сомневался, – удовлетворенно заметил Орлов.
– Много работы… Совсем замоталась, – И это было правдой – в тот день Катрин провела три пары на курсах, два урока дома и, вдобавок, на столе лежали два срочных технических перевода из издательства. Но она знала – для Орлова это не аргументы.