Патрик Ротфусс
Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1
© А. Хромова, перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
Моим терпеливым поклонникам – за то, что читают мой блог и говорят, что им хотелось бы видеть в идеальной книге, даже если это займет больше времени.
Моим толковым бета-читателям – за их бесценную помощь и терпение, с каким они относятся к моей параноидальной скрытности.
Моему замечательному агенту – за то, что отгоняет от моих дверей разных волков.
Моему мудрому редактору – за то, что мне дали время и возможность написать книгу, которой можно гордиться.
Моим любящим родным – за то, что поддерживают меня и не устают напоминать, что время от времени стоит все же выходить из дома.
Моей понимающей подруге – за то, что не бросает меня, когда я становлюсь жутким и невыносимым от бесконечной вычитки.
И моему милому малышу – за то, что любит своего папочку, несмотря на то что мне все время приходится бросать его и садиться работать – даже когда нам так здорово вместе, даже когда мы разговариваем об уточках.
Пролог
Молчание в трех частях
Близился рассвет. Трактир «Путеводный камень» погрузился в молчание, и молчание это состояло из трех частей.
На поверхности лежала гулкая тишина, возникшая от того, чего там недоставало. Будь сегодня гроза, капли дождя стучали бы по крыше и шелестели в лозах селаса за трактиром. Урчал и грохотал бы гром, и гром прогнал бы молчание по дороге, точно опавшие осенние листья. Если бы в трактире ночевали путники, они бы сейчас ворочались и потягивались у себя в комнатах, разгоняя тишину, как тускнеющие, полузабытые сны. Играй здесь музыка… но нет, конечно, музыки не было. На самом деле ничего этого не было и молчание никуда не девалось.
В трактире черноволосый мужчина мягко прикрыл за собой заднюю дверь. В кромешной темноте он пробрался через кухню, через зал, спустился по лестнице в подвал. Наученный долгим опытом, он непринужденно переступал расшатавшиеся доски, которые могли бы скрипнуть или застонать под его весом. Его осторожные шаги отдавались в тишине лишь чуть слышным «Топ. Топ. Топ…». Этим он добавлял к царящему в трактире молчанию, большому и гулкому, свое, маленькое и пугливое. Получался своего рода сплав, контрапункт.
Третье молчание заметить было не так просто. Но если вслушиваться достаточно долго, его можно было ощутить в холоде оконного стекла и в гладких оштукатуренных стенах комнаты трактирщика. Молчание таилось в черном сундуке, стоящем в ногах узкой и жесткой кровати. Оно пряталось в руках человека, который неподвижно лежал на кровати, глядя в окно на первый бледный проблеск наступающей зари.
Человек был ярко-рыжий, рыжий как огонь. Глаза у него были темные и отстраненные, и лежал он с безропотным видом того, кто давно утратил всякую надежду заснуть.
«Путеводный камень» принадлежал ему и третье молчание – тоже. Неудивительно, что молчание это было самым большим из трех: оно окутывало два первых, поглощало их – бездонное и безбрежное, словно конец осени, тяжелое, как окатанный рекой валун. То была терпеливая покорность срезанного цветка – молчание человека, ожидающего смерти.
Глава 1
Яблоко и бузина
Баст стоял, облокотившись на длинную стойку красного дерева. Ему было скучно.
Окинув взглядом пустой зал, он вздохнул, порылся, нашел чистую белую тряпочку. И со скорбным видом принялся протирать стойку.
Через некоторое время Баст подался вперед и прищурился, вглядываясь в какое-то незаметное пятнышко. Он поскреб его ногтем и нахмурился: палец оставил на стойке маслянистое пятно. Баст наклонился, дыхнул на полированную поверхность и протер ее. Потом задумался, старательно подышал на дерево и написал на получившемся пятне бранное слово.
Баст отшвырнул тряпку и прошел между пустых столов и стульев к широким окнам. И надолго застыл у окна, глядя на немощеную дорогу, разрезающую городок пополам.
Потом вздохнул и принялся расхаживать по комнате. Двигался он с небрежной грацией танцора и великолепной непринужденностью кота. Однако, когда он запускал пальцы в свои черные волосы, жест выдавал тревогу. Голубые глаза непрестанно шарили по комнате, будто искали выход. Будто искали здесь что-то, чего они не видели сотню раз до того.
Но нет, ничего нового тут не было. Пустые столы и стулья. Пустые табуреты у стойки. На прилавке за стойкой две огромные бочки: одна – для виски, другая – для пива. Между бочками – целая батарея бутылок всех цветов и форм. А над бутылками висел меч.