Из сказанного следует — Фронт национального спасения, обеспечивший полный контроль над действиями парламента, опьяненный этим успехом, стал проговариваться об идее вооруженного сопротивления.
Скорее всего, именно этот пункт программы Фронта напугал Зюганова, лидер РКП стал пятиться назад, придумывая малоубедительные причины к разногласию.
Не случайно, что в июле — августе средства массовой информации характеризуют действия оппозиции как подготовку к государственному перевороту. Демократы тотчас в паническом единодушии начинают обвинять Президента в нерасторопности, в утрате инициативы. При всех эмоциональных издержках этой критики она справедлива. Результат апрельского референдума в пользу самого Президента и в пользу его экономической политики не оставил у оппозиции шансов, но Президент позволил себе неосмотрительную паузу, и возможность фронтального наступления на законодательный саботаж парламента была упущена. Не станем утверждать, что столь традиционно повторяющиеся паузы в самый неподходящий момент есть некая продуманность, характеризующая политическую стратегию Президента. Не станем тратить на обоснование этой условности политологических доводов. Признаемся в очевидном. Президент устал от нервного переутомления. С каждым следующим годом он не становится моложе. Он не может бежать всю долгую дистанцию со скоростью спринтера.
Уже 1 мая Фронт национального спасения спровоцировал беспорядки и попробовал тактику силового давления. Не лучшим образом действует правительство Москвы. Становится ясно, что милиция не располагает ни навыками, ни желанием противостоять агрессивно настроенной толпе.
9 мая шествие, посвященное Дню Победы, московскими властями разрешается. Непримиримая оппозиция проводит смотр своих возможностей. Народу собрано достаточно, где-то около 70 тысяч. Толпа агрессивна, хотя факт, что ответственность за соблюдение порядка взял на себя Верховный Совет, её беспокоит. Каких-либо видимых эксцессов не происходит. Организатором шествия является Союз офицеров. Руководитель Союза подполковник Терехов, изгнанный из армии распоряжением министра обороны и восстановленный решением суда, производит впечатление личности маниакальной. Его популярность прямо пропорциональна чувству обиды среднего армейского офицерства. Власть их забыла, власть от них отвернулась. Деятельность офицерских собраний в армии запрещена приказом министра обороны Павла Грачева. Еще один рецидив политического реформаторства. Партия держала армию в руках, полагаясь на разветвленную систему политических органов. С первых дней революции, понимая, что рабоче-крестьянская армия обречена, если она полностью лишится военспецов, большевики оставляют часть прежнего офицерства на командных постах, но создают систему политического надзора. В воинских частях появляются комиссары, отвечающие, согласно политической лексике того времени, за «торжество идей революции в душах красноармейцев». Они и стали впоследствии основой армейских политических органов, так называемыми замполитами глазами и ушами партии в воинских частях. Кадровое офицерство, в меньшей степени рядовой состав всегда недолюбливали ГлавПУР, нарушавший принцип единоначалия в армии. Но вот что любопытно. Упразднение армейского политсостава лишь подтвердило истину — порядок в армии держался на двух точках опоры, а не на одной, как полагали командующие полками, дивизиями и армиями. Возможно, это сила привычки — ведь 70 лет двуопорная система держала боевую и политическую подготовку на высоте. Одну опору вынули, и армия закачалась. Стянув обручами партийности весь армейский офицерский корпус, партия держала армию в железных тисках идеологии. Идея офицерских собраний — это, с одной стороны, конец политической Атлантиды, а с другой попытка среднего офицерства воспользоваться своим численным превосходством и накинуть на армейский генералитет узду. Терехов в этом смысле изгой, в его подполковничий мундир закачано ефрейторское начало. Такие не в состоянии объединить офицерство. Обыкновенный бунт обиженных подполковников, не ставших генералами, не получивших каракулевых папах.
Итак, затраты на политсостав были сокращены, но… В жизни чистых политических решений не бывает. Практически это стало началом социальной неблагополучности в армии. Разоружение, конверсия, изменение военной доктрины, распад Варшавского договора и вывод войск из стран Восточной Европы, а затем и с территорий бывших республик — все это обрушилось на армию если не одномоментно, то в срок крайне короткий в историческом пересчете. При этом вся тяжесть социального дискомфорта сосредоточилась на российской армии, составлявшей в прошлом основной костяк Вооруженных Сил СССР. К тому времени российская армия ещё была не узаконена, самообразовывалась как армия независимого государства.