Тут мне пришло в голову, что образовавшуюся передышку можно употребить с пользой. Я вытащил из-за голенища маленький нож и метнул его. Нож чиркнул одного из противников Дворкина по подбородку, чуть ниже шлема. Думаю, это была всего лишь царапина, но адская тварь отвлеклась, и Дворкину хватило этого мгновения, чтобы прикончить ее. А потом он на развороте великолепным двойным ударом прикончил следующую. Тело медленно сползло с седла, и оба коня ускакали.
Тут раздался голос рога и отдаленные встревоженные возгласы. Должно быть, городская стража заметила наконец неладное. Я фыркнул. Они-таки разглядели стофутовые языки зеленого пламени и разъезжающую по улицам банду адских тварей на огнедышащих лошадях. Несомненно, стражники заявятся сюда как раз вовремя, чтобы заявить, будто это они нас спасли.
Словно сообразив, что времени у них осталось немного, воины преисподней усилили натиск. Дворкин убил еще одного, а я двоих, одного за другим. Осталось шесть. Они на миг попятились, успокоили коней и собрались снова ринуться на нас. Наступал решающий миг схватки. При всей своей силе я начал уставать, а эти шестеро всадников и их скакуны были бодрыми и свежими.
Я пододвинулся поближе к Дворкину, по-прежнему держа меч на изготовку.
— Скоро подойдет помощь, — сказал я ему. Не то чтоб Дворкин в этой помощи нуждался — он даже не запыхался… — Нам нужно просто продержаться еще несколько минут.
— Подожди. У меня тут есть кое-что…
Он сунул нож под мышку и принялся шарить свободной рукой по карманам, что-то негромко бормоча себе под нос. А потом, в тот самый миг, когда шесть адских тварей пришпорили коней, Дворкин достал маленький кристалл, сверкающий внутренним светом.
— Ага! — воскликнул Дворкин.
Он поднял кристалл на уровень глаз, и из вершины камня ударил ослепительно белый луч; я в жизни не видал такого яркого света. Этот луч подсек четверых ближайших всадников вместе с лошадьми, как коса подсекает траву. Лошади и их наездники попадали. Раздались крики боли, полилась кровь. Части тел плюхались на мостовую, словно выхваченная из воды рыба. Их просто разрезало напополам. Я тупо смотрел на эту кошмарную сцену. Потом твари и кони застыли; кровь собралась в темные лужицы.
Дворкин, ругаясь, выпустил кристалл. Тот весь почернел, и над ним поднималась струйка неприятного, едкого дыма. Кристалл ударился о мостовую и разлетелся на мелкие осколки, а осколки превратились в пыль и исчезли, как исчезает вода под солнцем. Осталось лишь размытое темное пятно.
— Что это было? — сердито спросил я. Я был напуган и потрясен. Я никогда еще не видел столь чудовищного оружия.
— Так, один фокус.
— Это магия!
— Можешь называть и так, если тебе хочется. Рог протрубил снова, на этот раз значительно ближе. Два оставшихся всадника натянули поводья — лошади шипели и плевались искрами, — а затем развернулись и пустили коней с места в галоп.
Это меня не удивило. Между нами говоря, мы с Дворкином за считаные минуты перебили четырнадцать этих тварей. И справиться еще с двумя для нас не составило бы труда. Конечно, они предпочли выжить, чтоб сообщить о неудаче, а потом вернуться в бой с новыми силами. Тем более что и городская стража уже была где-то под боком.
Внезапно меня захлестнуло изнеможение. Я опустил меч и посмотрел на картину учиненной нами бойни. Потом перевел взгляд на Дворкина. В свете пожара он выглядел куда моложе и сильнее, чем когда-либо на моей памяти. А сейчас, дуя на обожженные пальцы и тряся ими в воздухе, он был почти комичен.
— Где ты взял этот кристалл? — негромко поинтересовался я. Если бы мне удалось раздобыть такие кристаллы для короля Эльнара, это точно переломило бы ход войны!
— Никогда не расспрашивай волшебника о его тайнах.
— Ты хочешь сказать, что теперь ты заделался еще и волшебником?
— А что, у тебя есть объяснение лучше?
— Да, есть. Ты — шпион какого-то из соседних королевств, в котором есть свой маг. Маг дал тебе эту штуку, — я взмахом головы указал на пятно, оставшееся на месте испарившегося кристалла, — и вон ту повозку без лошадей. Другие шпионы предупредили тебя о готовящемся нападении адских тварей, и ты явился сюда, чтобы спасти меня — толи в память о прошлом, то ли в силу каких-то неведомых мне причин.