— Очень на нее похоже, — сказал Рэндом. — Если б я думал, что он обманул Виолу, я бы с ним сам разделался. Значит, мои планы смешали ненамеренно, и я это переживу. Я готовлю Арканза в короли — и в последнюю минуту его смещает протеже моей жены! Может возникнуть впечатление, что здесь, у нас, нет полного согласия — а мне бы не хотелось, чтоб такое впечатление возникло.
— Сдается мне, Люка удастся убедить. Я отлично его знаю — он способен понять такие нюансы. Думаю, Амберу будет очень легко вести с ним дела на любом уровне. Вряд ли он упрется.
— Еще бы. С чего бы ему упираться?
— Решительно не с чего, — сказал я. — Что теперь будет с договором?
Рэндом улыбнулся:
— Я свободен от всяких обязательств. Передача Эрегнора всегда меня смущала. Теперь, если договор и будет заключен, мы возвращаемся к нему ab initio*. И вообще, не уверен, что нам это нужно. Ну их к чертям собачьим.
— Готов ручаться, Арканз еще жив.
— Думаешь, Люк держит его в заложниках, чтоб я не дал ему статуса внутри Золотого Круга?
Я пожал плечами:
— Насколько Арканз тебе дорог?
— Ну, я бедолагу в это втянул и считаю себя ответственным. Не настолько, впрочем, чтоб ломать из-за него копья.
— Вполне понятно.
— В такое время обращаться к захолустью вроде Кашфы напрямую — только ронять наше достоинство.
— Верно, — кивнул я. — К тому же Люк пока еще не официальный глава государства.
— Если б не я, Арканз по-прежнему жил бы в своей усадьбе, а Люк, насколько я понимаю, твой товарищ — коварный, конечно, но все же товарищ.
— Сказать об этом на предстоящем обсуждении атомной скульптуры Тони Прайса?
Рэндом кивнул:
— Чувствую, такая возможность представится очень скоро. И вообще, тебе вполне прилично побывать у друга на коронации — как частному лицу, разумеется. Твое двойное наследие придется как нельзя кстати, а, с другой стороны, мы окажем ему честь.
— И все равно я уверен, что ему нужен договор.
— Если мы и решим на это пойти, Эрегнор ему не дадим.
— Понял.
— А ты не уполномочен что-нибудь от нашего имени обещать.
— Тоже понял.
— Тогда, может, приведешь себя в порядок и поговоришь с ним? Твоя комната как раз под провалом. Я видел целую балку. С нее и спрыгнешь.
— Хорошо, — сказал я, поворачиваясь к дыре. — Только сперва еще один вопрос, совершенно на другую тему.
— Да?
— Отец в последнее время не заглядывал?
— Я, во всяком случае, ничего об этом не знаю, — отвечал Рэндом, медленно качая головой. — Разумеется, мы все умеем скрывать свои появления. Но* думаю, он бы все-таки мне сказал.
— Наверное. — Я вышел через стену, обойдя провал стороной.
XI
Нет. Я повис на балке, раскачался, отпустил руки и ловко приземлился посреди коридора, примерно между моими дверьми, только одна из них исчезла, а заодно и самый кусок стены, в которой располагался вход (или выход, ЭТО уж откуда смотреть), мое любимое кресло и стеклянная горка с раковинами, которые я собирал по всему миру. Жалко.
Я потер глаза и оглянулся. Даже разрушения в квартире отошли на второй план. Черт возьми, квартиры мне громили и раньше. Обыкновенно около тридцатого апреля.
Как в "Ниагаре", я медленно обернулся…
Нет.
Да.
Напротив моей комнаты, там, где совсем недавно стояла глухая стена, открывался коридор. Его-то отблеск я и заметил, прыгая с балки. Обалдеть можно. Боги вновь изменили темп музыкального сопровождения моей жизни. Я бывал в этом коридоре, когда он располагался в своем привычном месте — возле кладовых на четвертом этаже. Одна из загадок замка Амбер, Зеркальный коридор не только был в одну сторону длиннее, чем в другую, но и содержал несметное, буквально несметное количество зеркал. Попробуй их сосчитать, и цифры никогда не сойдутся. В высоких шандалах горят свечи, создавая причудливую игру бесчисленных теней. Здесь есть большие зеркала, маленькие, узкие, широкие, цветные, искажающие, зеркала в причудливых рамах — резных или чугунных, в простых рамах, без рам; зеркала, составленные из множества повернутых многоугольников, неправильных ячеек, кривые зеркала…
Я несколько раз ходил по Зеркальному коридору, вдыхал аромат благовонных свечей, иногда угадывал за отражениями чье-то ускользающее присутствие. Я чувствовал его сложное очарование, но ни разу не пробудил его спящего гения. Может, и к лучшему. От Зеркального коридора не знаешь чего ждать — так, по крайней мере, говорил мне Блейз. Он не мог сказать, переносят ли зеркала в таинственные уголки Тени, гипнотизируют ли, навевают странные цветные сны, перебрасывают в чисто символические области, играют со зрителем в опасные или безвредные интеллектуальные игры, ничего из этого, что-то из этого или все это сразу. В любом случае игры эти не вполне безобидны — воров, слуг и гостей время от времени находят в сверкающей глубине мертвыми, остолбеневшими или повредившимися в рассудке, часто с очень странными выражениями на лицах. А во время равноденствий и солнцестояний — хотя это может прийтись и на любое другое время — коридор перебирается на новое место или совсем пропадает до поры. Его предпочитают избегать, хотя он с одинаковой вероятностью губит и награждает, треплет нервы или подбрасывает дельное предзнаменование. Эта-то неопределенность и внушает страх.