Все ахнули. Я заметил, что Алхэ поудобнее перехватил ветку, чтоб не свалиться или шумнуть от всего услышанного и понятого.
Ева от неожиданности слегка поперхнулась, но немедленно привязалась к самой безобидной из всех: - Лилит, ну что ты сразу вздрагиваешь.
Лилит глубоко вздохнула и переспросила Сарину, не вступая в склоку с Евой: - В каком смысле - плюральности?
Сарина, придав себе самый умный вид, на который оказалась способна, с безапелляционностью отрапортовала: - В смысле одновременного оплодотворения не одной яйцеклетки одним сперматозоидом, а нескольких яйцеклеток от разных доноров - раз, одной яйцеклетки от разных доноров - два, одной яйцеклетки разными сперматозоидами, но от одного донора - три.
Лилит начала заикаться: - Ты с ума сошла, что ли? Как ты себе всё это представляешь?
Кибела была явно ошарашена: - Я ещё могу понять третье, но первые два?
Галатея старалась держаться серьезно, но время от времени её всё же прохватывал недоуменный смешок: - А я вот как раз наоборот: третье - это получаются близнецы, и две пары мы сделали. В чем, в таком случае, новшество эксперимента?
Последнее убедило лично меня, что и Бодэхай определенно мой сын. Я чуть не заорал от счастья. Вот вам всем бесчувственный тугодум! И почувствовал, и догадался.
Сарина снова выкатила для важности глаза и зашлепала губами: - Посмотреть на разные возможности одной и той же ДНК в разных комбинациях с другими!
Галатея откровенно прыснула: - Так сколько может получиться тех близнецов? Всё-таки, не котята...
Ева запальчиво вставила: - Нет, я считаю, пора ставить вопрос ребром. Зачем нам вообще мужчины? Отвечаю. Для оплодотворения. Значит, пора усердно искать другие возможности размножения. А этих... - Ева резко поднесла к подбородку ладонь и повторила красноречивый жест.
Кибела покачала головой: - Под корень самое легкое, а после? Может, все-таки имеет смысл поискать мужчине какое-нибудь вторичное применение?
Галатея хмыкнула: - Главное - не забыть о плюральности.
Сарина, не заметив иронии, кивнула и вернула, наконец, глаза в законные впадины: - Правильно. Пора идти другим путем. И только потом остальные исследования.
Ева деловито осведомилась: - Путей, кроме известного сегодня, всего два. Которым из них ты предлагаешь зачинать? Глотать, что ли? Или в нос забрызгивать?
Галатея, наконец, не выдержала напряжения и истерически расхохоталась: - По моим подсчетам получается, это уже третий... - Бедняга так смеялась, что принялась вытирать слезы, после чего добавила: - Глаза и уши не забудь, тоже можно закапать... Ой, не могу... - Галатея загукала, зайдясь в смехе, но, слегка отдышавшись, воткнула-таки жало: - Лилит, ну что ты снова дрожишь, как какая-нибудь извращенка?
Лилит, не выдержав нападок, изменила своему всепрощению и огрызнулась: - На себя посмотри.
Алхэ коснулся моего плеча и кивком позвал в курительную, где попыхивал трубкой Люцифер.
* * *
- Ты был прав, - горестно кивнул Люсику Алхэ. - Они говорили о возможном уничтожении Элей, а там и наша очередь.
- Кибела и Лилит вас защитят, слыхал? - сказал я.
Люсик ухмыльнулся: - Ещё как! Их обязательно уговорят или обхитрят. И мы покорно побредем на заклание?
- Не понял, - я внушительно оглядел обоих. - Ты имеешь что-то предложить?
Алхэ потрясенно вскричал: - Но нас-то, нас-то, они же обещали, они же нас сами родили!
Люцифер заржал: - А тогда родят обратно. Нашел, кому верить. И что? Вот так сдадимся?
- Так что ты предлагаешь? - снова спросил я. На свою голову.
- Идеологию гони, - с угрозой приказал Люцифер. - Не то...
Я было что-то промямлил в том смысле, что достаточно добр для того, чтоб способствовать злу.
- Имей в виду, - тихо ответствовал Люсик. В его тоне отчетливо слышалась угроза: - Понятия добра и зла субъективны.
- Ну не могу я сочинять по заказу, - вскричал я.
- В таком случае, не обессудь, - усмехнулся Люцифер, а потом твердо заключил: - Я привык исполнять свои обещания.
* * *
Не видя выхода, кроме явки с повинной, я вернулся к Кибеле. Она уже была одна, тиха, не от мира сего и казалась рассеянной. Я рассказал ей о шантажисте Люсике, протянул копию рукописи и долго смотрел, как любимая читает. Внутри у меня пульсировал какой-то ком: то сжималось, то отпускало, но не до конца.
Наконец, Кибела перелистнула последнюю страницу и подняла на меня свои огромные топазовые очи.
Я выдержал её взгляд и она задала первый вопрос: - Как мне понимать всё, что в твоих писаниях касается меня?
- Я люблю тебя, - просто ответил я дрогнувшим голосом. - И я люблю своих детей, рожденных тобою.
Кибела зажмурилась: - Одно я представляю себе довольно точно, - сказала она. - Ты, архангел, производитель потомства, замахнулся на святая святых: наше общественное устройство. Что, если в каком-нибудь из миров тебя поймут буквально и примут это, - она тряхнула свернутой в трубочку копией, - за руководство к действию?
Кибела пригорюнилась и жалобно протянула: - А ведь ты мне нрави...- она запнулась в поисках правильного времени, но выбрала прошлое: - лся...
- Не понял... - начал было я. Значит, кончена любовь? Я ей больше не нравлюсь? - Что вы все, собственно, привязались непонятно к чему? Нет там никакой идеологии. Люсик требовал, а я ему вот, - я с гордостью выставил средний палец левой руки.
- Ты шутишь? - вопросила Кибела. - Ты хочешь сказать, что посмел отказать Сей...
На этом она поняла, что проговорилась, и прикусила язык.
- Значит, ты сама знаешь, - медленно протянул я. - Сейтана?
Кибела покраснела и кивнула.
- Но правда открылась мне только что, - быстрым шепотом добавила любимая.
- Чей же это псевдоним?
- Не имею права. Придет время, узнают все, - пообещала Кибела.
- Чего желает Сейтан? - спросил я. - Власти? Победы абсолютного зла?
- Что за белиберда, - пожала плечами Кибела. - Абсолютное зло - какая чушь.
- Ты можешь дать мне хоть какие-нибудь объяснения? - горько попросил я.
- Не сейчас, - покачала головой любимая.
Я вспомнил горячечный шепот Илиэля по поводу сплошных потомков Люсика. А затем - недавно подслушанный разговор женщин. Голова у меня шла кругом.
* * *
Люцифер исполнил угрозу. Просто так, из вредности. Вот когда я порадовался, что успел признаться Кибеле. Так что припоздали мужики с обвинениями.
- Негодяй! Как ты смел! - все даже не ревели, а вопили. Нижняя челюсть Рафаэля тряслась в такт восклицательным знакам. - Ты кем нас изобразил?
- Там даже нет твоего имени, - оправдывался я.
- Тем более! - возопил Рафаэль. - Меня что, не бывает, по-твоему?
- А я? - с отвращением добавил Ариэль. - Я у тебя кто? Я у тебя где? Как тебе всё это пришло в твою идиотскую голову?
- Сочинитель выискался, - поддержал его Илиэль. - Разве я зануда?
Все расхохотались, несмотря на серьёзность обстановки.
- Виноват ли я, что эстет? - ныл Илиэль.- Да, мне режут ухо сплошные "ащие" и "ящие", а созвучие "как" с безударной гласной следом вызывают неприятные ассоциации... А сказуемые и прилагательные непременно после дополнений...
Надо же, мгновенно помыслил я: а вдруг и у меня где-нибудь в конце предложения затесалось шаловливое сказуемое? Или ещё прилагательное...
- Пошел нудить, - констатировал Ариэль.
- По-товему я нудю? - растерялся Илиэль, но быстро поправился. - Нужу? - И сплюнул. - Да за такой навет... Нет, вы мне можете объяснить сию изящную словесность: "оказались стоящими вокруг стола под колышущейся светящейся люстрой"? Я вас спрашиваю, что это за абракадабра? - Илиэль распалялся на глазах. - Эту глубокую мысль никак нельзя было выразить иначе? Кто их научил такому языку? Тургенев?