- Да? - усомнилась Ева. - А почему тогда все говорят, что если съем оттуда яблочко, то тут же и умру на месте?
- А ты уже испугалась? - усмехнулся отличник. И быстренько подначил. - Боишься!
Ну Ева, конечно, руки в боки: - И ничего я не боюсь! - одним прыжком к дереву и обратно другим, а в руке яблоко.
Я окаменел от ужаса, да что же делать-то.
Ева держит яблоко, но пока не ест, размышляет.
- Боишься! - опять протянул Мафусаил.
- Подумаешь! - гордо отвечала Ева. - Я вообще бесстрашная... Адик! Адик! -
Стала звать Адама. Тот лёгок на помине, тут как тут.
- На, попробуй! - и протянула мужу яблоко.
- Это что? С того самого дерева? - удивился простодушный Адам. - Жить надоело?
- Очень надо умирать, когда солнце светит! - ответила Ева и что-то до боли знакомое послышалось мне в её словах. Да ведь то ребро Илья творил, не я вовсе... Или это было ещё ко всему прочему совсем не то, которое лишнее ребро? - Не волнуйся, с другого дерева, напротив. - успокоила супруга Ева.
Адам пожал плечами, хрусть - и половины яблока нет.
- И ничего не умер! - захлопала в ладоши Ева. - Слушай, да оставь мне хоть кусочек, обжора!
И доела огрызок. Когда оба перестали хрупать яблоком, Ева вдруг вспомнила и приказала мужу одеться в фиговые листочки. Тот недоумённо пожал плечами, но послушался.
- Хочу всё знать! - звонко воскликнула Ева и, подумав чуток, горестно покачала головой. - Нет, так и не знаю ничего... Обманщик!
На глазах у неё закипели слёзы.
А тут все наши и набежали. И все орут одновременно, ничего не разберёшь. Я тоже подошёл. Ну, думаю, что будет! Попался отличник, наконец.
- Зачем ты не послушалась? - вопрошает Еву Учитель.
Та вся и сжалась под своим фиговым листочком, и к Мафусаилу: - Ты же сказал...
- Мало ли, что я сказал, - нахально отвечал шутник. - Что я тебе? Реклама вайагры? Армянское радио? Газета "Правда?"
И на сей раз отмазался, прохиндей.
Интересно, сколько ещё эпох пройдёт, обманов выплачется и горя перетерпится прежде, чем эти дуры перестанут верить Мафусаилу.
- А ты куда смотрел? - вдруг грозно обернулся ко мне Учитель.
3. Мечты-мечты
- Не нравятся мне все эти имена. - решительно сказала земная Ева, разглядывая свой вздувшийся живот. - Вельзевул, Мехиаэль, Гавриил... Какие-то расплывчатые... Нет, своего первенца я назову по-другому. Как-нибудь, на К и коротко, сильно, по-мужски...
- Каин. - с готовностью изрёк Мафусаил.
- А что? - задумалась Ева. - Каин - это хорошо. Твёрдое имя надёжного друга.
- Тогда второго назову я, - вмешался подоспевший Адам. - Помягче, как-нибудь ласкательно... И на свою любимую букву А...
Ева посмотрела на Мафусаила. В глазах её светилась надежда.
20 эпох спустя или Апокалипсис! Апокалипсис!! Апокалипсис!!!
Ту ещё жизнь устроил Мафусаил нашей раскрасавице Лилит. А мы не предвидели? И ведь открывали дурёхе глаза, предупреждали, как могли, - нет, всё твердила, что и самый талантливый, и самый отважный, и никто его не понимает, и все ему завидуют - женская логика, лишь бы всем назло, что с неё возьмёшь! Очень нужно было Лилит связываться с этим типом! Шуточек ей хотелось, веселиться нравилось... Вот и намыкалась, как стал муженёк пропадать в своей знаменитой чёрной дыре. То обедать не явится, то вообще ночевать... То ни с того ни с сего исчезнет надолго и, чем дальше, тем больше... Их малышу Иошалэ не так уж много и стукнуло, когда выяснилось, что в преисподней растёт его единокровный братец, причём ровесник, некий Люсик. Готовый негодяй, между прочим, как потом нарисовалось.
Сногсшибательную новость о своём сыночке нашей Лилит сообщила та самая Лилит, которую девчонки первой сотворили из глины, а Мафусаил уволок заселять собственного изделия чёрную дыру под собственнейшим же названием Преисподняя. Бедняжка Лилит, ангелочек наш, ещё тогда переживала, чуяло её сердечко. И дожидаться пришлось недолго.
Позвонила крикливая любовница законной жене, устроила мерзкую разборку, вопила, требовала отпустить мужа к ней, любимой, ну про Люсика всё и нахвастала, дескать, гениальный пакостник, в своём-то возрасте исхитрился рассорить египетского Тута с вавилонским Шушерой и затеял не какую-нибудь драчку, а целую мировую войну. Виноватыми же в итоге оказались - угадайте, кто? Благодарю, на сей раз, как ни странно, почему-то вдруг не я, а Даниил, пытавшийся примирить, да Илья, угрожавший всеми казнями.
Тут же подвернулся ещё романтик не от мира сего, из славного города Ура, рода хоймалэ, племени мэломэд*. Ничего такого особенного не делал, куда там! - смотрел на мир наивными глазами, морщил длинный нос от солнца, пошёл, божья коровка, куда глаза глядят, не подозревая плохого, просто попутешествовать...
Люсик же, несмотря на младенческий возраст, надоумился кое-кому шепнуть, что у странника в загашнике золотое дно... Этот кое-кто пошарил, кроме вшей, естественно, ничего не обнаружил, да и распустил слух о подлости и коварстве носатых и глазастых странников из Ура. Люсик не замедлил обосновать и причину плохого характера означенных романтиков из того же самого города, каковая в его интерпретации заключилась в прямом родстве хоймалэ с Даниилом, великим борцом за справедливость, а мэломэд - непосредственно с Ильёй, поэтом-пророком. Вот такой малыш образовался у Мафусаила. Папочка номер два натуральный, даже хуже.
Несчастная законная жена, услыхав эти страсти, прилетела с Иошиком к нам рыдать Кибеле в крылья. Одна Лилит туда, другая Лилит сюда, и что бы вы думали? Поплакала и простила. И чем дальше, тем хуже. Как подрос Люсик да стал зваться полным именем Люцифер, совсем житья не стало. При этом потомкам тех самых, из Ура, в поисках монет по сию эпоху продолжают трясти загашники и на полном серьёзе предъявляют обвинения во всех проблемах человечества.
Первым Мафусаил сманил в преисподнюю Каина, потом как-то так шустро, один за другим, глядишь - у них перенаселение, веселье через край, а у нас, в раю, хоть свисти, куда ни кинься, везде только Моисей с сестрой Терисой режутся в поддавки. Конечно, подлец со своими шуточками набил себе в чёрной дыре целый гарем.
И на глиняную Лилит нашлась управа, красивая, говорят, никому из ангелов не снилась. И, конечно, тоже беснуется, и опять-таки к законной жене качать права. Снова бедная Лилит плачет у моей Кибелы на плече, та Лилит ревёт белугой, а что теперь сделаешь с этой Нефертити? По шее дашь?
Собрались девчонки, то есть, теперь уже давно умудрённые матроны, да для нас-то всё равно девчонки. Слетелись, нас всех поставили на уши, даже привлекли Учителя. Дух побеседовал с Мафусаилом, только и добился, что неугомонный бабник бросил ангела-жену окончательно и насовсем переселился к себе в преисподнюю.
Лилит тык-мык, деться некуда, вышла за Даниила, а тот, прежде всего, давай Иоша воспитывать: это справедливо, а это нет. Замучил, закрутил мозги всякими изысками до того, что бедный мальчик отправился на Землю помогать тем, кого пока ещё Мафусаил не сманил. Несчастная мать до сих пор рыдает и бьёт сама же себя кулаками по голове от результатов известного хождения Иошалэ в народ.
А Иош по сей день заламывает крылья, когда видит, что творят его последователи со всеми остальными. И опять туда рвётся. - Мало тебя распинали? - вопрошаю. - Там давно другие методы, - отвечает. - Надо возвращаться, пока Иерусалим в клочья не разнесли и планету вообще не взорвали к ядрёной матери.
А Даниил хоть бы хны. Ясное дело, кровь-то не своя. Илья вякает рифмами, да кто станет его слушать? Илью теперь только гадалки и видели в хрустальных шарах.
Вот почему Бодэхай, сынок Сарины и Гавриила, вырос тихоней? Сидит себе, глушит нектар, налопается амброзии и гладит пузо, чешет пятки, медитирует, всё путём, только ленится творить, прикрываясь нирваной. Говорите, воспитание? Выходит, мы с Кибелой плохо воспитывали?