- Ещё бы, - ответил гость со значением. - Я всё помню.
Мать честная, они ещё общаются намёками! А веко у него заметно дёргалось. Уж не с Мафусаила ли списывали Вия?
- Не понял, - вставил я в образовавшуюся паузу. - Откуда у тебя эта бутыль? До воровства докатился?
Я почувствовал толчок в бедро. По внешнему виду Кибелы вряд ли догадаешься, что именно она сейчас усердно пихает меня под столом.
- Да брось ты, - лениво протянул Мафусаил. - Кто вообще алкоголь придумал, если не я?
Ещё бы, забудешь сиё изобретение.
- А помнишь? - опять завела Кибела.
Я понял, что наступает момент рассматривания альбомов, то есть, самое время потихонечку смыться. Оставить жену наедине с Мафусаилом уже не казалось смертельной опасностью. Древние мы всё-таки.
Но я ошибся. В том смысле, что Мафусаил улизнул от Кибелы, как только появились Лилит и Даниил. Оказывается, желал покалякать именно со мной. А начал эту самую беседу с нытья. Дожились.
- Я не виноват, - вздохнул Мафусаил, едва мы с ним уединились.
- Ну знаешь, - возмутился я.
- Ведь я же хорошего хотел.
- Даже люди, и те давно поняли, куда ведут дороги от благих намерений... Или как там... - отвечал я.
- Что-то смотрю я, поумнел ты не в меру, - отметил Мафусаил.
- Ты явился ссориться? - напрямик спросил я.
- А ты по-прежнему не любишь критики, - укоризненно парировал Мафусаил.
- А ты её любишь? - огрызнулся я.
В общем, едва снова не по носам, хорошо ещё остановились вовремя. Причём первым опомнился Мафусаил.
- Намудрили мы с генетикой, - признался он. - Люди не только вышли гораздо хуже нас, они категорически не желают исправляться, даже наоборот, систематически ухудшаются.
- Интересно, как бы мы улучшались, если бы нам забыли пристроить крылья.
Я ещё пытался возразить, хотя и понимал, что спор с этим собеседником в любом случае не имеет смысла, поскольку проигран заранее.
Тут наш шутник встряхнулся и мгновенно преобразился в обычного себя, каковым я его и знавал прежде.
- Дались тебе эти крылья! - с досадой сказал Мафусаил. - Ты считаешь, дело только в крыльях? Полагаешь, всё изменилось бы, если бы они могли ещё плюс к бомбам махать своими крыльями?
- Причём тут бомбы вообще, - вечно он всё переиначит. - Все проблемы от недостаточности, низкой самооценки, а будь у человека крылья...
Мне на миг показалось, если объяснить получше, он поймёт. Куда там! Мафусаил только рукой махнул. И вовремя: все вдруг явились, кто откуда.
Ни Еву, ни Галатею не узнать, хоть внешне вроде не постарели, но смотрятся как-то по-другому, начистили пёрышки, ничего не скажешь.
Сарина и Гавриил, счастливая парочка, спустились, как птички, на одном дыханье, нашли же друг друга.
Лилит возмужала, горе её закалило, но всё равно хороша необыкновенно.
Даниил как Даниил, тот же нос, те же амбиции.
Вельзевул с шумом обрушился чуть ли не на голову, а следом не замедлил и Мехиаэль, лихо спланировавший рядом. Ну и вид у них был! Прямиком из той пещеры на Патмосе, что ли?
- Подумаешь, Патмос, - усмехнулся Мехиаэль. - А то похлеще Патмоса не найти.
Короче, посидели вместе, выпили, откушали.
Учитель выглядит совсем дряхлым, и взгляд вымученный.
- Ну что, ангелы, - начал он, когда девчонки убрали посуду и уселись в первых рядах. - Обсудим сначала вопросы?
- У меня всего два, - скромно выступил Мафусаил. И тут же, ехидно заржав, как только он умеет, что окончательно превратило его в прежнего себя, добавил: - Кто виноват и что делать?
Дух осадил шутника неодобрительным взглядом. Укатали всё-таки и Учителя крутые горки.
- А что я? - немедленно заёрзал Мафусаил. - Я ничего. Я как все.
- В самом деле, почему так вышло, - задумчиво сказал Даниил.
- Что ты имеешь в виду? - повернулся к нему Учитель.
- Почему Ева сделала тот выбор, а Каин - ещё хуже. Про потомков даже подумать страшно.
- Я бы сформулировала проблему так, - блеснула эрудицией Сарина: - Первый же, сделанный человеком выбор, повлёк за собой длиннющую вереницу выборов последовавших поколений, каждый из которых оказывался хуже предыдущего.
- Каждый - это выбор или потомок? - деловито уточнил Мафусаил.
Сарина только махнула на него крылом.
- Не придирайся, - вступился за жену Гавриил. - Я предлагаю, рассмотреть изначальную программу. Такое впечатление, что кто-то из нас закодировал свободу принятия решений, как переменную, склонную постоянно тяготиться к худшему.
- Кто-то! - не выдержал я. - Непонятно, что ли, кто?
- Да ладно тебе! - тут же зашикали на меня все.
Ну как же, вопрос "Кто виноват" отпадает, потому что ответ априори известен. Но Сарина села на любимого конька и стала доказывать, что не в том дело, кто сотворил с программой этакую ляпу, а в том, возможно ли исправить ошибку или необходимо начинать всё сначала. И если ошибка не поддаётся, то что делать?
Мафусаил вставил: - Вот я же говорю: два главных вопроса налицо.
Дух предупредительно поднял ладонь и шутник немедленно увял. А Учитель покачал головой. - То есть, вы считаете, что каждый выбор каждого человека всегда и обязательно шёл от плохого к ещё более худшему?
Все приуныли. Некоторое время было до того тихо, что легко послышалось сонное сопение Вельзевула.
- Нет, я хочу знать, - влез-таки Илья, как всегда, не к месту. - Почему у них всегда чем хуже, тем лучше?
- Объясни, - предложил Учитель.
- Чем талантливее человек, тем меньше у него шансов на выживание, - гнул своё Илья. Кого что волнует.
- Этот же закон распространяется на всё: от обычного горшка до любой творческой личности, - волнуясь до заикания от самого факта, что его вдруг слушают и не перебивают, продолжал поэт. - И, в обратной пропорции: самые бездарные, будь то люди или их творения, как-то добиваются популярности.
- Это верно: чем хуже мужчина, тем больше нравится женщинам, - смешно шевеля носом, поддержал больную тему Даниил.
- И виноватым у них, как правило, оказывается самый безобидный, - вставила Галатея.
- У них! - снова не выдержал я. - На себя посмотрите!
- Не понимаю, Михаил, откуда в тебе столько сарказма, - заметила Галатея.
Конечно, сейчас опять меня во всём обвинят. Действительно, откуда во мне скопилось столько горечи!
- Не о нас же речь, - быстро отвела беду моя умница Кибела.
- Минуточку... - Дух воздел длань. - Каин сделал самый преступный выбор: лишил жизни другого человека, родного брата. Что может быть ещё хуже?
- Унижение, - одновременно сообразили Сарина и Гавриил. - Рабство. Моральное убийство личности. Разрушение души влечёт за собой коррозию духа.
- Изнасилование, - забеспокоились Ева и Галатея, подталкивая друг друга. - То есть, не просто унижение или даже убийство, а полное подчинение чужой личности своей воле. Опять же коррозия духа с обеих сторон: надругателя и поруганной.
Я было хмыкнул от такого набора слов, но покосился на жену и увидел, что она призадумалась и вдруг стала их поддерживать вдруг: - Причём насильник всегда обвиняет жертву, а жертва даже в последующие жизни не может избавиться не только от чувства собственного ничтожества, а ещё и гипертрофированной, постоянно растущей вины.
- Дай добром! - воскликнул простодушный Вельзевул, неожиданно проснувшись. - Зачем же доводить мужика?
- Вот, пожалуйста, - содрогнувшись, подчеркнула Галатея, всем своим видом выказывая презрение к Вельзевулу. - О чём и речь.
- Инцест! - с отвращением напомнила до сих пор хранившая молчание Лилит.
- Я сегодня очень-очень сексуально озабочен, - взвыл Мафусаил на какой-то совершенно зверский мотив.
А Вельзевул с Мехиаэлем тотчас подхватили: - Не до песен мне теперь, не до стихов.