– Я желаю, синьор Фаброни, с помощью вашей науки и заклинания, узнать четыре важных обстоятельства… Но не забывайте ни на секунду, что я хочу слышать веления судьбы в таком виде, в каком они будут открыты вам самим.
– Увы, – отвечал астролог печально. – Скрывая, будущее от своего создания, Бог устраняет от него более горя, нежели радостей: узнать будущность – это иногда значит приготовиться проливать слезы, и я вполне убежден, что неведение удобнее для того, чтобы наслаждаться.
– Что касается меня – неизвестность сильнейшее из всех зол.
– Голая истина может показаться отвратительной.
– Вы сию минуту сказали, что все может служить для поучения человека. Говорите мне без малейшей утайки.
– В этом случае я исполню приказание вашего величества.
И Фаброни с усилием подавил вздох.
– Так как волнение от ваших приказаний может меня заставить забыть о награде, то я хочу предложить вам ее прежде.
С этими словами Мария взяла за руку Фаброни, и когда опустила, ее, то на пальце астролога свет камина отразился в крупном алмазе.
– Теперь, – сказал итальянец торжественным тоном: – начинаем, когда пламя в камине почти потухло. Приготовьте картину…
– Она готова, – перебила королева, отдернув занавеску, которая открыла на стене большой натянутый круг из черного бархата.
Фаброни вынул из кармана хрустальный пузырек, вылил половину с его содержания в маленькую золотую чашу и, омочив в ней род кропильца, брызнул им на бархатный круг, который мгновенно покрылся светящимися пятнами.
– О чем, ваше величество, я должен прежде всего вопросить эту картину?
– О короле, моем сыне.
– Вот его представитель, отвечал итальянец, указывая на слабое светящееся пятно концом своей волшебной палочки.
– Это пламя? Боже! оно потухает.
– Так погаснет в скором времени, сказал астролог мрачным голосом: – жизнь этого государях. Вы приказывали, чтобы я говорил без утайки.
– Несчастная мать! А где же мой второй сын, Гастон?
– Я с трудом могу следить за непостоянными скачками, которые делает пламя, его представляющее.
– По крайней-мере оно довольно ярко.
– Монсье проживет…
– Значит, он будет царствовать?
– Никогда.
– Неужели Людовик ХIII будет в состоянии…
– Невозможно произвести огня, не имея искры, перебил астролог и покачал головой.
– Кровь великого Беарица не перестанет царствовать.
– В таком случае, кто же наденет корону?
– Кровь великого Беарица не перестанет царствовать.
– Неужели Гастон…
– Дело создания, порученное ему Господом, исполнено: никакое потомство не произойдет более от этого принца.
– Но кровь Генриха IV, которая по вашему откровению продлится на троне…
– Наука имеет свои пределы, ваше величество… Я сказал бы, если бы осмелился говорить дальше.
– Скажите мне о кардинале. Пламя, на котором останавливается ваша палочка, – блистательно.
– Это судьба Ришельё.
– Будет ли оно продолжительно?
– Пока продлится его жизнь.
– Она может быть долга, говорила королева мрачным голосом. – Не думайте, продолжала она, что у этого человека есть какая-нибудь предохранительная сила от кинжалов и мушкетов.
– Ничто подобное не представляется моим взорам; но этот огонь, опоясывающий его двойной полосой, указывает мне его судьбу – страшный оплот, о который разобьются его враги кроме одной женщины.
– Не предсказывает ли это, воскликнула королева с живостью: – что и моя судьба блеснет новым светом?
– Ваше величество, приказали мне быть откровенным… Эта женщина – не вы.
– Довольно. Я думаю, однако же, что для славы и необходимости государства мне будет дозволено опровергнуть ваши предсказания.
– Пламенно желал бы, ваше величество.
– Посмотрим, впрочем, увидите ли вы какой-нибудь благоприятный свет над моей будущностью.
– Необходимо для этого возобновить кабалистическую картину, и вашему величеству вступить в этот таинственный круг.
Здесь астролог трижды обвел на ковре круг цепью, состоявшей из серебряных мастовых треугольных колец. Подойдя потом к освещенной картине, он слегка прикоснулся к ней чем-то; и мгновенно все огоньки потухли. Фаброни снова взял пузырек, чашу и кропило, и брызнул на бархатный щит воспламененной жидкостью, которая, повинуясь случайным комбинациям, образовала новое изображение! Вдруг астролог отступил на два шага, протянув руки к сверкавшим огонькам, словно отталкивая это зрелище.