– Я не так слепа, чтобы верить этой любезности. Но во всяком случае наше взаимное положение возле двух королев позволит нам сойтись теснее, и я с сегодняшнего же дня пытаюсь заключить этот союз, являясь к вам попросить одного одолжения.
– Льщу себя приятной надеждой исполнить ваше желание.
– Вы знаете, герцогиня, владычество моды, ее прелести, восторги, доводящие иногда до безумия: не раз женщины доходили до ужасного отчаяния из страсти к какому-нибудь кружеву, модному позументу, и, говоря откровенно, я, может быть, женщина вдвое ветренее в этом отношении.
– Вы меня удивляете: если не ошибаюсь, везде еще говорят о вашем ревностном благочестии.
– Которое Бог наказал как суетность, оттолкнув меня от своего алтаря; в те лета, в которые сам создатель желает, чтобы женщина, бросилась в свет, хотя бы для того, чтобы вести борьбу с его соблазнами.
– Слава, встречаемая в подобной борьбе, прекрасна, отвечала герцогиня с улыбкой: – но согласитесь, что она трудно достается.
– И я сожалею о женщине, возразила тихим голосом госпожа Комбалле: – которая откровенно отрицает, как сурова борьба с добродетелью. Но возвратимся к делу. При дворе только и речи, что о счастливом примирении царственных супругов. Ах, герцогиня, это радует меня до глубины сердца! Согласитесь, что государь бывает иногда добр; в его характере замечаются даже иногда проблески остроумной любезности. Не правда ли, какой нежный намек – эта мысль о наконечниках аксельбанта.
– А, вы знаете! перебила герцогиня с неосторожною живостью.
– Да, сказала госпожа Комбалле: – дядя мне передал об этом особенном обстоятельстве, я поэтому-то именно поводу я приехала к вам.
– Объяснитесь, сказала Мари, скрывая на сколько можно свое беспокойство.
– Совершенно рыцарская мысль короля, такой отличный случай примирения двух высоких особ, прелесть самой драгоценности – все соединилось, чтобы сделать модным этот аксельбант, и я должна признаться в слабости, что мне было бы крайне досадно, если бы у какой-нибудь дамы прежде меня появились подобные наконечники.
Госпожа Шеврёз вздрогнула.
– Понимаю вас поспешила она отвечать, чтобы лучше скрыть свое смятение, затрагивая первая щекотливый предмет: – вы желаете взять на время аксельбант королевы, чтобы ваш ювелир имел возможность приготовить точно такой же по образцу.
– О, я не желаю, чтобы королева рассталась с ним хоть на один час в такое время, когда она должна явиться к королю. Но если вы согласитесь привезти футляр сюда хоть на несколько минут, одного взгляда достаточно будет моему ювелиру, человеку весьма опытному, чтобы определить форму и величину алмазов.
– Мне очень грустно отказать вам в такой пустой услуге, возразила Мари серьезно, составив уже план поведения, который мог доказать; что она не идет в ловушку госпожи Комбалле: – но желание ваше было бы противно доброму имени моей августейшей государыни.
– Признаюсь, я этого положительно не понимаю.
– Я объясню, в чем дело. Вам лестно первой показаться при дворе в аксельбанте с алмазными наконечниками, такими же, как у королевы. Но эта поспешность докажет очевидно, что драгоценность была у вас в руках прежде чем употребила ее государыня.
– Что же тут предосудительного, герцогиня, когда мой наряд появится после королевы.
– Выслушайте меня до конца, госпожа Комбалле. Всем при дворе известно нерасположение кардинала к супруге Людовика XIII и, позвольте мне вам сказать, не безызвестны также дурные услуги, оказываемые часто его эминенцией этой государыне. Факты эти всем знакомы. Сегодняшняя ваша выходка, продолжала герцогиня с лукавой улыбкой: – положим и далека от подозрения, что она есть следствие происков кардинала, – тем не менее можно поверить этому. Удивительно ли, что под предлогом кокетства вам приказано увидеть аксельбант, который дядя ваш полагает в других руках, а не у королевы. Кто знает, некоторые подумают даже, что самое примирение – обман придуманный недоверием короля и его первого министра… Я даже могу вас уверить, прибавила с живостью герцогиня: – если бы на случай королева убедилась в подобной интриге, то скорее умерла бы, чем сделала один шаг к примирению с Людовиком XIII… Она не может забыть, что принадлежит к двойному ряду королей и происходит от знаменитого императора Карла V; благородная кровь ее скорее остановилась бы у нее в жилах, прежде чем допустить себя до такого унизительного действия.
– Какое странное предубеждение, герцогиня! возразила госпожа Комбалле, краснея от стыда, что ее угадали: – ваша боязнь не может осуществится, да и сама королева задумалась бы приписать до такой степени коварные замыслы кардиналу, который никогда…