– Зачем же позорить меня? воскликнул он: – без сомнения Фуке мой искренний друг, но я арестовал бы родного отца, чтобы угодить королю… Неужели он сомневается в моей верности? Пусть возьмет мою голову, которую я отнесу к нему.
Жевр сохранил свою должность, и это его так утешило, что он не лишился головы, которой король, совсем и не требовал.
При дворе носится слух об обыске бумаг в парижском доме министра. Найдены доказательства, что Фуке ежегодно выплачивал четыре миллиона придворным, которых называл своими друзьями и на поддержку которых имел слабость рассчитывать в минуту невзгоды. Во время его ареста видна уже была мера их преданности, ибо необходимо заметить, что половина вельмож, окружавших его при этом событии, прибыла на деньги, взятые взаймы у него независимо от пансиона. В других обстоятельствах ему лучше удавалась эта система подкупа: Курваль часто рассказывал, не скрываясь, какой ценой, Фуке покупал содействие, голоса или молчание у главных членов парламента. Мы говорили о делах, а теперь перейдем к обыску в архивах любви.
В кабинете Фуке нашли дневник, в который весьма тщательно заносились имена, фамилии, даже прозвища знатных девиц или дам, которых он развращал. В этом списке обозначалось не только время побед над красавицами, но и суммы, употребленные на приобретение их благосклонности. Возле этого памятника финансовых волокитств нашли шкатулку, наполненную любовными письмами, портретами, волосами разных оттенков – черными, светлыми, каштановыми – все это было тщательно надписано и заботливо разложено в порядке, который, к сожалению, соблюдался министром лишь в этом случае..
Когда это открытие обнаружилось, то заметили, что многие дамы и девицы знатных фамилий исчезли из придворных кружков и даже из столицы: очевидно, это были те письма или портреты которых оказались у Фуке с подробностями их прелестей. Одна фрейлина вдовствующей королевы попадалась в журнале так часто и записывалась в таких особенных выражениях, что ее величество принуждена была прогнать ее. Чтобы не расходиться с точностью, я должна сказать, что девица Ла-Валльер тоже находилась в дневнике павшего министра; но должна оговориться, что описание оказалось неполным, и это доказывает, что на ее благосклонность рассчитывали, но условие не было еще заключено.
Фуке вступил вчера в Бастилию после кратковременного пребывания в Анжерском замке. Артаньяну вверен надзор за узником, что не нравится ни этому мушкетерскому офицеру, ни Бемо, губернатору бастильскому. Первый, как волокита, предпочел бы свою службу в Лувре, где ежедневно мог бы встречаться с хорошенькими женщинами, печальной обязанности стеречь арестованного министра; второй – тюремщик в душе – недоволен, что узник устранен из-под его власти. На расходы Фуке назначено ежедневно сто франков. Этого мало сравнительно с образом его жизни, но, по крайней мере, достаточно на удовлетворение необходимого……
Король приказал учредить для Фуке судную палату, члены в нее назначены из различных судебных присутственных мест. Она также должна судить и других расхитителей казны, которых оставили бы пользоваться плодами похищений, если бы они не поражали чрезмерной расточительностью и роскошью своей не затмевали даже принцев крови. Новый суд будет заседать в арсенале.
Новость, полученная сегодня утром из Лондона, прекратила разговоры о немилости Фуке и направила гнев короля на другой предмет. Во время приема чрезвычайного шведского посланника при дворе Карла II, испанский посланник, барон Ваттвиль, нахально пошел впереди графа Эстрада, французского министра, который, вследствие замешательства, произведенного этим нахальством, был оскорблен английской чернью, может быть подкупленной испанским министром. Будучи разгневаны этим покушением на свое достоинство, Людовик XIV в первые минуты хотел послать войско к Пиренеям и объявить войну Испании. Не без труда удалось отклонить его от этого намерения, но его величество желает скорого, быстрого и блестящего удовлетворения. По всему видно, что он получит его.
Управление финансами передано Кольберу, который, как и надо было ожидать, занял место Фуке со званием «главного контролера», созданным для нового министра и без сомнения им же самим. Его Величество присоединил к этому должность статс-секретаря королевского дома, оставленную Дюплесси Генето, разделившему участь Фуке.
Таким образом, неугомонная, госпожа Шеврез достигла своей цели. Отъявленная покровительница Кольбера, она не могла успокоиться пока не погубила Фуке в мнении вдовствующей королевы и не уговорила покинуть ее. Для стареющей герцогини крайне необходимо действовать за или против кого-нибудь: по-видимому, интрига составляет ее душу. Мы вскоре увидим на какой предмет переносится ее деятельное воображение, к какому роду победы стремится ее неугомонный дух.