Лес как-то странно затих, перестали свистеть, перекликаясь, перекликаться рябчики, небо затянуло мглой. Исчезла и мошка. Из-за ближней сопки внезапно появился грязно-серый, увеличивающийся на глазах, валик, быстро приблизился и тут началось.
Под защитой леса все ощущалось не так сильно, но и долетавшие к нам порывы сбивали дыхание и хлестали мусором по глазам. Вверху же дела обстояли совсем не так благостно - летели ветви, целые макушки кедров, березы отгибались и внезапно наотмашь стегали своей кроной соседние деревья. Возле лесовозной дороги, проходящей вдоль распадка метрах в двадцати от нас, пронзительно вскрикнув ломающимися корнями, вздрогнула и, сначала медленно, потом все быстрее начала падать огромная сосна. Раздался грохот и дерево, откинув в сторону маковку, рухнуло на дорогу.
Мы стояли под навесом зимовья, молясь, чтобы другое такое дерево не упало на нас. Внезапно все вокруг озарилось мерцающим светом, и через секунду небо лопнуло. Грохот был такой, что все присели и закрыли ладонями уши. Началась яростная гроза. Буйство природы продолжалось почти всю ночь. Мы почти не спали, забившись в угол на нарах и вслушиваясь в звуки стихии. К утру буря прекратилась, тучи куда-то унесло, из-за сопки появилось солнышко, и лес ожил. Все вокруг оказалось завалено лесным хламом. Пришлось расчищать нашу полянку перед зимовьем, наводя хоть какой-нибудь, но порядок.
Оттащив большую кучу ветвей подальше в лес, Лева возвращался, погруженный в себя, что-то напевая под нос и пританцовывая. Зная его не один год, я мог точно сказать, что у моего друга появилась новая идея. Так и оказалось. Отойдя немного в сторону, Лева обнаружил в моховом покрове странную дырчатость. В силу природного любопытства, он засунул в одно из отверстий руку и нащупал кедровую шишку! Весь лес вокруг нас оказался покрыт ковром из сбитой бурей шишки! Сейчас незачем таскать тяжеленный колот, не надо колотить им по кедрам. Можно просто брать мешки и собирать урожай с поверхности!
И понеслась душа по кочкам! Переработку мы оставили на потом. Прибегая из лесу с мешком на плечах, каждый высыпал содержимое на кусок расстеленного у стены зимовья полиэтилена, и снова бежал обратно. Достав откуда-то сетку-авоську, Наталья, далеко не уходя, тоже собирала шишку-паданку возле зимовья. Заготовка шла с утра до темноты. К концу третьего дня мы с Левой валились с ног от усталости, Наташка тоже была никакая.
'Совет в Филях' постановил, оставить еще не охваченные нами лесные позиции бурундукам, мышам и кедровкам и заняться переработкой уже заготовленного. Как позже выяснилось, решение оказалось правильным. Через семь дней уже двадцать кулей отборного ореха и три мешка 'сувенирки' (шишки правильной формы, без повреждений, более девяти сантиметров длиной) стояли у стенки зимовья, готовые к вывозке. Дело оставалось за малым - следовало заготовить, подсушить и упаковать по полкило брусничного листа на каждого. Без этой 'нагрузки' орех не принимали.
Часть четвертая. Кондрат.
Утром Лева отправился на факторию - договариваться о тракторе на вывозку. Взяв пустой мешок, я пошел за ручей на северный склон сопки рвать брусничные листья. Наташка осталась охранять лагерь. Из оружия у нее имелась огромная ракетница с патроном, снаряженным картечью - гордость Левиной изобретательной натуры.
Ракетница лежала под одеялом на нарах, когда в хлопотах по кухне Наташа вдруг обнаружила сидящего на корточках у нашего костра человека. Незнакомец был годков шестидесяти, но еще довольно крепок, весь, как и большинство люда в этой тайге, в синих наколках и глубоких морщинах. Наша повариха быстро поздоровалась и кинулась спасать подгоравшие в сковородки оладьи, испеченные ей из остатков муки и воды с содой. Она взяла пару самых удавшихся лепешек, положила в миску и протянула гостю:
- Угощайтесь, пожалуйста! Сейчас я чай заварю, заварка, кажется, еще осталась. Но сахар давно кончился. Извините, больше ничего нет! Вам покрепче?
Старик кивнул, что, мол, да, хорошо бы покрепче. Неторопливо прихлебывая чай, откусывая от лепешки, гость осмотрел лагерь, мешки с шишкой и орехом, убранную территорию и большую поленницу дров у входа под навесом. Поинтересовался, когда выезжаем на базу. Сказал, что назавтра по рядом проходившей дороге пойдет трактор на базу с санями, 'на них все и увезете'. Встал, поблагодарил за угощение и пошел.
На полдороги до леса остановился, постоял, о чем-то размышляя. Затем повернулся к Наташке и сказал:
- Ты, девка, это... Не думай ничего. В общем, своим я скажу, чтобы вас не трогали. А ежели какие залетные... Скажете, что Кондрата знаете, отстанут сразу! Только к Пермякову не залезайте! Ну, прощевай, хорошего тебе! А за лепешку и чай - спасибо! - и гость мягкой походкой опытного таежника удалился.
Навьючившись полным мешком с утрамбованным брусничным листом, я вернулся к лагерю через полчаса. Наташка спокойно и подробно рассказала о происшествии, не подавая виду, что в душе изрядно напугана. Меня же больше заинтересовало очередное упоминание о каком-то Пермякове. Видимо, в этих местах он был известной личностью, надо не забыть, как выберемся на базу, узнать поподробнее про него.
Часть пятая. Кузьмич.
Еще через час появился Лева. Он принес не самые хорошие новости. Глава фактории, чья власть на Сараме казалась и была в реале почти абсолютной, старший товаровед лесхоза Василий Кузьмич Чалдонов, вчера отбыл с попутным транспортом в головную контору в Култуке.
Пять лет назад Кузьмич, как его все называли, окончил Иркутский пушно-меховой техникум по специальности 'Товароведение' и с тех пор работал в лесхозе с двухлетним перерывом на службу в погранвойсках. При росте в два с небольшим метра и живом весе сто тридцать килограммов, даже при его несерьезном возрасте, Кузьмич пользовался у окружающих большим авторитетом. Когда авторитета не хватало, он слегка тыкал в непонимающего кулаком, и этого, чаще всего, оказывалось достаточно для решения любых вопросов. Служебная большая квартира у него находились в Култуке прямо возле конторы, но год назад он женился и купил хорошую трешку в центре Иркутска.
Расстояние от фактории до конторы лесхоза не сильно большое - километров сто пятьдесят, но больше половины пути дорога шла через отроги Саян, и по времени занимала часов восемь. Следовало полагать, что в конторе Кузьмич проведет следующий день, а потом, понятно, захочет проведать молодую жену в городе. Учитывая, что сегодня среда, а впереди воскресенье, ждать его следовало не раньше, чем во вторник вечером. Все это рассказали Леве местные аборигены, тоже изрядно удрученные раскладом. Проблема заключалась в том, что Кузьмич никому не доверял и орех принимал только сам. И ключи от продуктового склада находились тоже у него.