Мы набирали воду в фонтанчике.
Я заметила, что Лейла по-разному поворачивается для визиря Шамулая.
Показывает себя со всех сторон.
Я тоже стала придумывать интересное.
То наклонюсь слишком.
То на корточки присяду.
Будто бы листочек поднимаю.
То ножку подниму высоко.
При этом я осторожно наблюдала.
«Визирь Шамулай.
Он — моя цель. — Я облизывала губки. — Визиря наказать.
Глицерину доставить обратно купцу.
Но…
Где же Глицерина?»
Я только подумала.
А она уже на терраске.
Обнаженная.
Как и полагается наложнице.
Я сразу поняла, что это она — Глицерина.
Слишком красивая.
Слишком вызывающая и яркая.
Визирь Шамулай не мог не влюбиться в нее…
Глицерина посмотрела на Лейлу.
Затем перевела взгляд на меня.
Ноздри ее раздувались в ярости.
Глаза свергали ненавистью.
Глицерина долго изучала меня.
Еще бы.
Лейлу она рассмотрела раньше.
И мне показалось…
Что в глазах Глицерины промелькнула искра интереса.
Затем Глицерина наклонилась к визирю Шамулаю.
Что-то ему горячо шептала.
Визирь нехотя поднялся.
Бросил взгляд на меня и на Лейлу.
И – вместе с Глицериной — скрылся в доме.
«Сегодня больше не появятся на терраске, — Лейла потянулась. — И мы пойдем отдыхать».
«Но у меня…
У меня задание». — Я пропищала.
«Не пустят тебя во дворец Шамулая.
Церера!
Теперь Глицерина будет за нами следить.
Бдить.
Прикажет слугам даже близко нас не подпускать.
Поэтому, ты должна узнать, куда ходит Шамулай.
Где часто бывает.
Там его и подстережешь».
«Но он будет без Глицерины.
БОГАТЫЕ МУЖЬЯ С СОБОЙ ЖЕН НЕ БЕРУТ».
«Ха!
Шамулай уходит без Глицерины.
Но долго без нее не может.
Призывает к себе.
Поэтому они всегда соединяются.
Хоть в балагане.
Хоть на прогулке по морю».
«Завтра я начну следить», — я гордо поняла подбородочек.
«Да!
А сегодня устроим пир, — Лейла потащила меня в комнатку. — Пир в честь нашего знакомства!
И – за удачное начало!».
«На пир я всегда согласна», — мы принесли из сада спелые персики, инжир, виноград, клубнику, черешню, абрикосы.
Лейла взяла из хозяйских запасов разные сладости.
«Лейла! — Я оделась. — Почему ты сейчас не одеваешься?
Визирь Шамулай уже не увидит твою наготу сегодня».
«Кто знает…
Кто знает, Церера, — Лейла покачала очаровательной головкой. — Мы перед сном с тобой выскочим.
Прогуляемся по саду.
А, вдруг, Шамулай, как раз в это время захочет взглянуть сюда?
И что он увидит?
Увидит меня одетую.
И тебя — в одежде стражницы.
Все наши усилия будут напрасны.
Мы проиграем.
Поэтому, Церера.
Снова раздевайся.
И не одевайся, когда ты здесь.
Тем более, что старец любит за нами подглядывать.
Нельзя огорчать старца.
СТАРЦЫ ЛЕГКО ВПАДАЮТ В ЗЛОБУ.
Мы же не хотим, чтобы старец нас выгнал из дома?»
«Не хотим, — я вздохнула.
Снова разделась. — Ты всегда права, Лейла.
Прости меня за то, что я оделась».
Пировали мы долго.
Весело пировали.
Долго-весело.
«Церера?» — Лейла спросила.
Мы укладывались спать.
Даже не спросила.