С людьми подобное не происходит».
«Поэтому людей нет в моем мусейне, — маркиз натянул улыбку. — Вернее, нет людей в банках с алхимическим раствором.
Как только баронессу увезли из кабака, трактирщик набросился на меня с палкой.
Кричит, что я всех богатых клиентов разгоню.
Я отвечал, что меня нельзя бить, потому что я маркиз.
Трактирщик говорит, что маркизы не давят обезьянок на коленях баронессы.
Я подхватил труп обезьянки и убежал из трактира.
Подумал, что все равно меня баронесса найдет.
За обезьянку счет предъявит.
А я поиздержался, и трактирщик мне не заплатил.
Даже орал вслед, что я должен ему остался за вино, которое выпил.
Я сто гульденов у купцов занял.
Хотел в балагане их проиграть.
Но, когда шел в балаган, то случилось чудо.
Да, я называю это чудом.
В королевство шуты завьюжные привезли с собой обезьянок.
Обезьянки танцевали под дудочки и смешили публику.
Замечательное зрелище, не хуже, чем парадный выход короля.
И, когда я со своей дохлой обезьяной проходил мимо шутов, то те обезьяны почувствовали запах смерти своей родни…»
«Кто? Обезьяны?
Шуты или их обезьянки почувствовали?» — Достойная Елисафета пальчиком провела по бровям.
«Обезьянки на меня накинулись.
Хотели отомстить за смерть Мими.
Шуты и барды очень злые.
С палками налетели на своих бедных обезьянок.
Кричат, что не нужны им обезьянки, которые на людей бросаются.
Шутам не понравилось, что обезьянки на меня напали.
Я трупик Мими за пазухой кафтана парадного спрятал.
Шуты свои обезьян убили в неистовстве и ушли.
Я подобрал в корзину трупы обезьян и думаю:
«Зачем нужны мертвые обезьяны?
Но, если живые смешат, то и мертвые пригодятся».
Я вспомнил, что в землесочном королевстве видел музей с различными рыбами сушеными.
«Дай-ка, я обезьян засушу, — мне в голову мысль пришла. — Каждый захочет посмотреть на сушеную обезьяну.
И деньги мне поплывут рекой.
Но потом пришла более оригинальная мысль. — Лучше я обезьянок помешу в бутыли из стекла.
Завьюжные крестьяне так хранят мясо – в соленой жидкости.
Подумал – и сделал.
Деньги купцов потратил на обустройства мусейона.
В первую неделю окупил вложения.
Но потом поток любопытных иссяк.
На обезьянку в жиже интересно посмотреть один раз.
Больше – зачем?
На певичку в балагане, или на актера ходят каждый день, и не надоедает.
А на обезьянку дохлую…
Дохлая обезьяна – не актриса в балагане.
Даже я задумал свой балаган открыть.
К дохлым обезьянкам к лапам привязать веревочки.
И дергать за веревочки, будто обезьянка танцует.
Все же танцующая дохлая обезьянка чем-то похожа на танцовщика в балагане.
Но беда случилась.
Обезьянки оживают и умирать насовсем не хотят».
«Глупости ты рассказал, маркиз», — фаворитка в недовольстве топнула ножкой.
«Глупости? — лицо маркиза исказила гримаса ужаса. — Слышите?
Трепещите.
Обезьянки сейчас из банок полезут».
«Обезьянки дохлые полезут?» — Достойная Елисафета и фаворитка переглянулись.
Завизжали, взялись за руки и выскочили из мусейона.
«Королева, фаворитка, — донесся истошный вопль маркиза Кульмана из мусейона. — Вы не заплатили за визит в кунц-камеру».
Но вопль только подгонял в спины девушек.
Достойная Елисафета всегда справедливо вершила суд.
Прежний король Луиджи не всегда был справедлив в суде.
Но Достойная Елисафета – всегда.