Одни говорили, что Достойная Елисафета не имела права отменять королевский суд.
По традиции короли всегда судили.
Но другие говорили, что короли судили и судят так, как хотят.
Так зачем же судить, если король сразу может сказать, что он решил и как решил.
За дверями фаворитка приобняла королеву за талию:
«Если бы этого суда не было, то его нужно было бы придумать, — фаворитка промурлыкала. — Ты одержала еще одну победу.
Не нужно судов никаких, если есть ты».
«Елисафета, — баронесса Иринка догнала.
Щечки ее раскраснелись.
Она была необычайно хороша.
Шубка, словно случайно распахнулась. — Спасибо, что ты защитила меня от ревнивого мужа и встала на мою сторону».
«Королева не вставала на твою сторону, — снова ревность овладела фавориткой. — Она судила честно, по традициям древних».
«Елисафета судила так, как хотела.
Потом об этом и объявила, что она сама – суд», — баронесса показала фаворитке язычок.
«Иринка, но ты все-таки проговорилась, что кого-то ждала.
Что не конюха ждала.
Поэтому и гневно на него смотрела, когда вошел он, а не тот, кого ты хотела увидеть». — Королева смотрела в глаза баронессы.
«Еще бы, Елисафета, — щечки Иринки порозовели. — Ты, конечно, забыла со своими королевскими делами, что обещала в тот день навестить меня.
Перед этим на балу я сказала, что мой муж уехал.
Мы в девичьей компании могли бы мило поболтать без посторонних. — Баронесса обернулась и к фаворитке королевы: — И ты тоже слышала.
Вы обещали приехать.
Так что я ждала… мою королеву».
«Ах, как неудобно вышло, — Достойная Елисафета всплеснула тонкими руками. — Да я, я обещала, что приеду».
«Потрясающе бы вышло, — фаворитка королевы зашипела язвительно. — Приехал бы раньше срока муж с охоты.
Его жена баронесса голая беседует с королевой.
Вместе с ними конюх.
И фаворитка королевы в купальне…»
ГЛАВА 204
(ЕЛИСАФЕТА)
ЗАПИСКИ О ДОСТОЙНОЙ ЕЛИСАФЕТЕ
В казарме Достойная Елисафета пальчиком провела по заржавевшему лезвию топора.
«Почему топор не наточен и ржавый?
У лифляндцев сабли сверкают и острые».
Десятник Бергман молча подошел.
Поднял боевой топор и разбил пополам большой гранитный валун.
«Мне повезло, — в порту завьюжный купец радовался. — Я наторговал в благословенном Норде на пятьдесят золотых сольдо.
Теперь богачом отплываю в свое королевство».
«Нам больше повезло, — портовые рабы засмеялись. — Мы заработали по два сольдо.
Но остаемся в Норде.
Вечером идем в балаган.
Глупо зарабатывать в Норде и тратить деньги в каком-то дальнем плохом королевстве.
При прежнем короле Луиджи мы страдали.
Сейчас мы счастливы».
Белая волчица королевы укусила завьюжного посла за руку.
«Королева, твоя волчица меня укусила», — посол негодовал.
Потрясал пострадавшей рукой.
«Нечего руки распускать в моем дворце», — Достойная Елисафета обняла волчицу.
Достойная Елисафета прощала мелкие прегрешения.
Прежний король Луиджи не прощал.
А Достойная Елисафета – прощала.
Стражники часто доносили королеве, что корабельник Мухрай нарушает спокойствие жителей Норда и заморских гостей.
«Вечером в трактире напьется, потом в балагане буянит.
Выходит, песни поет, шумит, нарушает».
«Корабельник нарушает покой по вечерам, — Достойная Елисафета кивнула очаровательной головкой. — А утром и днем, что он делает?»
«Корабли строит для Норда».
«Хорошо строит?»